Поэтому и нужна была единица обмена, которая бы действовала на территории всей страны и за её пределами. Ничего лучше, чем золото в качестве денежной единицы, человечество не придумало.

Конечно пригодились и платина и палладий, но много ли их можно найти, скажем в Воронеже, наверно нет. Оставалось ещё серебро, но оно было меньше востребовано и было скорее вспомогательным металлом обмена, чем основным, хотя уже тоже начало использоваться в процессе обмена, но только в слитках.

Мало помалу, боль стала уходить и Филатов, решил вернуться к решению остальных проблем. Хатаб уже тоже был накормлен, а пришедшие с ними девушки, растворились среди людей. Местные соединились с родственниками, остальные подались, кто куда.

Юрган исчез, прихватив пару стволов захваченного у мафиози оружия и патроны к нему. Вдвоем с Хатабом, они отправились к нему домой, но квартира была пуста, только их вещи сиротливо лежали на месте, где они их оставили утром.

Забрав их, они отправились к баррикаде, где их с радостью встретила бывшая директриса и разместила в одной из пустующих квартир. Узнав все подробности боя и то, что вся организация была почти поголовно уничтожена, она привела целую делегацию из стариков и женщин разных возрастов, которые стали рыдать и благодарить их, обещая молиться за них и помогать, чем смогут.

Одна из пожилых женщин, неизвестно, что подумав, глядя на его порезанное лицо и истерзанные ножами Заточки руки, подошла к нему и упав на колени прикоснулась губами к внешней стороне руки. Не ожидав такого, Филатов резко отдёрнул руку, поморщившись от боли сквозь неумело наложенную повязки из чистой ткани, при жизни бывшей простынёй.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — шептали губы исстрадавшихся женщин, не надеявшихся больше ни на что и потерявших в эпидемии и последовавшей за ней бойне, своих родных и близких и лишившихся поддержки своих мужей и сыновей.

Они тихо рыдали, улыбаясь сквозь слёзы и радуясь победе, одержанной с таким трудом и с такой жестокостью. Старики утирали украдкой скупые слёзы с выцветших глаз. Дети, которые постоянно крутились под ногами, почувствовали общий настрой и тоже заплакали, но стали тянуть свои тонкие ручки к ним, не выдержав такого.

Филатов с Хатабом взяли на руки ближайших детей и уткнувшись в маленькие тельца носом, скрыли неожиданные и непрошенные скупые мужские слёзы. А дети, эти маленькие взрослые стали гладить, жёсткий ёжик темно-русых волос густо покрытых пятнами ранней седины.

— Тяжело, быть человеком, — сказал Филатов и расставшись с людьми, они ушли в назначенную им квартиру. Но всё равно, разбив ночь на две части, опасаясь мести от выживших мафиози и их подельников.

Ночь прошла спокойно, утро заглянув в комнату, осветила сидевшего в полудрёме Филатова и ласково пройдясь по его лицу, словно ладонь любимой женщины, не смогла добиться ожидаемого эффекта.

Раздосадованная этим, оно набрав силу и яркость, всё-таки пробилась, через сомкнутые веки и разбудила, закемарившего Филатова. Громко зевнув и сладко потянувшись, он открыл глаза, невольно выронив, лежащий у него на коленях автомат.

Громко ударившись об пол, он тем не менее не смог разбудить Хатаба, сладко спавшего, как без задних ног на старом диване. Было уже около девяти утра и умывшись, он разбудил Хатаба.

После того, как они разобрались с одной проблемой, нужно было решить и остальные и прежде всего, как выбраться отсюда. Транспорта у них больше не было, бензина то же. Пешком, было очень далеко. Велосипеды не годились, по причине беспомощности перед внезапным нападением.

То же, можно было сказать и о мотоциклах, хотя последние, как раз и могли им очень помочь. Самого транспорта, как такового в городе было полно, в том числе и бесхозного.

Но бензина достать было не просто. Нужны были связи среди местных, чтобы они купили литров двадцать, чтобы добраться хотя бы до Саратова.