Хотелось жить и любить, а приходилось выживать и ненавидеть, и вырваться из этого адского круга было почти невозможно. Но, дорогу осилит идущий. Вот и Филатов, шёл вперёд, внимательно осматриваясь по сторонам и каждую минуту, ожидая подвоха с любой стороны.

Поравнявшись с баррикадой, он ответил на пароль свой — чужой и был беспрепятственно пропущен, ночной сменой, состоящей из стариков и подростков.

И те и другие были настроены решительно. Это наверно был первый случай, когда интересы молодёжи совпали с интересами стариков. Ведь каждый из них защищал, самое дорогое, что у него есть — свои собственные жизни и жизни своих близких, и собственную свободу.

Уже почти пройдя баррикаду, он краем глаза заметил какую-то тень, которая ловко спрыгнула с баррикады и направилась к нему. Не став обращать на неё внимание, он направился в сторону дома, где ему предоставили временное жильё вместе с Хаттабом.

Но тень, быстро его догнала и оказалась хрупкой блондинкой, одной из спасённых или освобождённых им девушек, захваченных в половое рабство.

— Привееет, — глупо пропела она нежным голосом.

— Что, надо? — ответил ей Филатов, у которого не было ни настроения, ни желания связываться с женщинами, чтобы они, не хотели от него. Но от этой, не так просто было отвязаться.

— Я с тобой, — безапелляционно заявила девушка.

— Хрен со мной, а ты свободна, — грубо ответил он ей.

— О, как раз то, что мне и надо, — нагло заявила она и, всматриваясь в его лицо, стала идти с ним вровень.

— Посмотри, вокруг весна, а я одна.

— У тебя, уже была возможность, насладиться весной в полной мере в гостинице АВИА.

Переход от нежного голоска, до разъярённого шипения дикой кошки, оказался слишком быстрым, отчего Филатов даже вздрогнул и невольно остановился, испуганно посмотрев на неё и схватившись за висевшую у него на боку саблю.

Но девушка, быстро взяла себя в руки и сказала.

— Ты не за то, хватаешься… Пират, если хочешь поговорить со мной.

— Да я и не хочу. Я старый солдат и не знаю слов любви!

— От тебя, старый… гм… солдат и не надо никаких слов любви. Ты их все сказал, там, в гостинице, когда бился с уродами, которые издевались и глумились над нами, заставляя заниматься сексом со всеми подряд и им было наплевать, что мы чувствуем — и она разрыдалась, повиснув на его плече и заливая жгучими следами его разгрузку.

Эти слёзы, словно кислота, проникли сквозь жёсткий панцирь его ожесточённой ненавистью души и добрались до самого центра, размягчив и освободив от оков ненависти и недоверия его душу.

— Я женат.

— Она простит!

— Не думаю.

— Мне наплевать!

— Я так не могу!

— Ну и что, я помогу.

Филатов, сопротивлялся, как мог женскому очарованию, но очарование было сильнее. Вся накопившаяся в нём усталость и отчаяние, словно рухнули, уступив место слабости и безвольности.

Взяв его за руку, она чуть ли не силком, затащила в его же квартиру, где раздевшись и помывшись по очереди, они рухнули на разложенный старый диван, еле прикрыв его куцей простынёй.

Впервые, за всю жизнь Филатов был припозорен. Девушка сделала, всё сама, не спрашивая, что он хочет, она дала волю своим эмоциям и наслаждалась им, подавляя всю его инициативу на корню.

Бешено работая бёдрами, она только, что-то непрерывно шептала. Прислушавшись, он еле разобрал слова, которые она говорила — «Я лучше рожу от немолодого, но героя, чем от молодого, но урода», и заставляла напрягаться его каждый раз, находя в нём всё больше сил на неё и избавляя его от напряжения в детородном органе.