Кортес иронически хмыкнул:

— Ничто не переживет гаргантов, и мы оба это знаем. Они придут совсем скоро. Как только падут последние районы, они направят свои орудия на Серебряную Цитадель, и когда наконец падут пустотные щиты, мы будем загнаны в угол. — Он поднял руку. — Прошу тебя, Педро.

Я знаю, ты думаешь, что помощь скоро придет, но как долго мы будем сидеть и ждать? Подари мне битву, которой я жажду, ради всего, что мы пережили вместе.

Кантор отвел взгляд в сторону, на восток, но сегодня туман был слишком густым. Магистр мог различить реку, несущую воды к просторам Медейского моря, но само море было скрыто от глаз.

— Ты просишь отменить Протокол Церес, чтобы повести братьев в самоубийственную атаку, — гневно произнес он. — Просишь пожертвовать моими лучшими воинами ради сиюминутной славы. Алессио, ты повредился умом?

Нахмурившись, Кортес выступил вперед, железной хваткой стиснув каменную балюстраду.

— А ты знаешь, как много наших братьев выразили желание поддержать меня в этой последней, славной атаке? — спросил он.

Кантор кивнул.

— Почти половина, — признался он. — И вы ошибаетесь, все вы. Есть кое-что еще, кроме достойной смерти.

Кортес резко обернулся, сверкая глазами:

— Мы Багровые Кулаки! Честь — главное!

Педро встретил тяжелый взгляд друга.

«Пламя и лед, — подумал он. — Мы всегда были такими разными. Пламя и лед».

— Я говорю тебе, лучшее, что можно сделать ради нашей чести, — это защитить людей. Ты хочешь, чтобы нас помнили как Орден, бросивший их умирать?

— Они умрут в любом случае, — прошипел Кортес.

Магистр взъярился. Как бы ни был быстр Кортес, скорость Кантора удивила его. В мгновение ока он оказался сжат стальными руками.

Какое-то время они неподвижно стояли, и напряжение словно искрами потрескивало между ними. Глаза Кантора пылали ледяной яростью, подобной зимней стуже, но с губ не срывалось ни слова. Он не мог отрицать, что надежда таяла очень быстро. И он слишком хорошо знал, что означают первые шаги гаргантов. Знал, что они последуют, как только металлические монстры будут закончены. Снагрод не будет ждать. Монстр и так слишком долго терпел. Возможно, он даже устал, уже мечтая о новых битвах в других мирах.

Возможно, он и оставался тут так долго лишь потому, что Багровые Кулаки сражались, отказывались умирать.

Наконец Кантор ослабил хватку. Сожаление отразилось на его лице.

— Такие противоречия между нами, Алессио, — сказал он. — За долгие века мы никогда так не ссорились. Хотел бы я знать, что случилось?

При этих словах ярость Кортеса поутихла, словно раскаленный, только что выкованный клинок вдруг швырнули в ледяную воду.

— Ты магистр Ордена, — ответил он. — До нашествия орков мы вместе не сражались на поле битвы с тех пор, как я принял командование Четвертой ротой. Ты доверил эту честь мне, Педро. И доверил свободу, которая мне была нужна для выполнения твоей воли в твое отсутствие. Битвы, которые я выиграл для тебя, были выиграны мной по моим правилам. И я никогда не проигрывал. Теперь я хочу голову Снагрода… по моим правилам. Я хочу отомстить за всех убитых им Багровых Кулаков. Если это цена лишь моей жизни — это маленькая цена. Каждый брат, желающий отправиться со мной, задавал себе тот же вопрос. И нашел в своем сердце тот же ответ. Его жизнь должна послужить возмездию. Мы ждем лишь твоего благословения. Позволь нам выступить и быть воинами, какими мы должны быть.