А еще ходили слухи, будто некоторые монолойцы спутывались с самками фруктовиков. От одной мысли об этом Фуруху передергивало, будто он голой ногой вляпался в экскременты. Но его приятели, как правило, весело хохотали, пересказывая друг другу обрастающие подробностями байки. И однажды сотник Гугузу, видя уж слишком правильную реакцию Фуруху, похлопал его по плечу и шепнул, улыбнувшись:

– Молодой ты еще! Шерстяные – конечно, мразь. Но ты приглядись повнимательнее к их самкам. Приглядись.

И Фуруху однажды пригляделся. Прежде-то он и не особо различал их – что там разглядишь под драными тряпками и грязной шерстью? Но кое-что рассмотреть оказалось можно. И Фуруху прямо испугался: ну, все как у людей! Почти. И сквозь привычное омерзение ощутил вдруг в себе тайное, глубоко запрятанное, но очень сильное плотское желание. Вот что его напугало. Он даже чуть было не побежал в тот же день признаваться начальству в своих непристойных мыслях, как это и полагалось по Уставу. Но пока день рабочий кончился, успел сообразить: не стоит. Лучше он будет бороться сам с собственными недостойными чувствами. А то ведь накажут еще, и тогда его путь наверх сильно осложнится.

Ведь до сих пор Фуруху ни разу ничего не нарушал и верил, что обязательно станет персональным охранником. Возможно, даже очень скоро. Он нутром чуял, что новая должность понравится ему еще больше. Хотя и не представлял себе совершенно, как они живут, эти избранные люди. Ведь большая часть их жизни протекала вместе с султанами за высокими глухими заборами, куда даже доверенных сотников никогда не пускали.

«Ох, должно быть, хорошо у них там! – мечтал Фуруху, силясь представить себе роскошные сады и удивительные стеклянные дома, о которых иногда любили потрепаться его старшие приятели. О чем они только не трепались бывало!

Например, о том, что за горами, за океаном есть другой материк, что оттуда взлетают то и дело небесные корабли, что летающие звезды, которые иногда можно видеть ночью среди звезд неподвижных – это и есть те самые корабли. Что фруктовиков привозят на плантации не по морю, а по воздуху и что даже айдын-чумру отправляют на огромных кораблях прямо на небо, потому что там, очень далеко вокруг других звезд существуют другие планеты, на которых тоже живут люди. Не очень-то верилось Фуруху во все это, особенно про айдын-чумру или суперфрукты, как их еще называли иногда. Он сам хорошо знал, куда деваются спелые плоды.

Каждый день со всех плантаций урожай отвозили на Комбинат. А Комбинат их поглощал, чтобы потом выделять жизненную энергию и питать ею всю планету Моналои. Кто ж этого не знает? Но слушать всякие небылицы все равно было интересно.

Ну, а действительно, что еще делать? Можно, конечно, пить чорум – доброе фруктовое вино. Можно слушать музыкантов, играющих на гынде. Можно танцевать с женщинами. Все это был хороший отдых. Но и поболтать с приятелями Фуруху очень любил. Правда тех, кто болтал слишком много, иногда забирали. Приходили персональные охранники султана и скручивали запястья сырыми корнями айдын-чумры.

Корни эти любой предмет обхватывают очень плотно, а когда высыхают, их уже только пилить можно, и то не всякая пила возьмет. Фуруху на себе такого не испытал, но видел много раз, ох, много…

«И что это я вдруг с веселых мыслей на печальные переключился?» – задал он вопрос сам себе. И тут же понял. Оказывается, он уже минут десять пристально наблюдает за красивой самкой фруктовика. Она действительно казалась ему красивой, и это было ужасно. Подобные наблюдения сравнительно давно вошли у него в привычку, но правильная половина мозга Фуруху противилась постыдному занятию и автоматически заставляла молодого доверенного сотника отвлечься, вспомнив что-нибудь неприятное.

«Ой, смотри, и тебе когда-нибудь руки скрутят, если будешь волю давать низким страстишкам! Соберись, Фуруху, ты же умеешь быть жестоким и умным.