|
Но вокруг них витало сильнейшее нежелание совершать насилие — по крайней мере, на этот раз… — и желание поговорить. Брайон ощутил и понял все это в мгновение ока. Нужно было действовать немедленно, чтобы предотвратить возможную трагедию. Одним движением он отбросил револьвер в сторону. И почти тут же пожалел об этом. Он ставил на кон свою жизнь и жизнь Леа ради возможности, которая могла и не реализоваться. Абориген все еще держал свою трубку у губ, когда револьвер ударился о землю. Он стоял, не шевелясь, размышляя. Потом, как видно, решил последовать примеру Брайона и сунул трубку на место.
— У тебя есть вода? — спросил Брайон, с трудом выговаривая гортанные слова дитского. — У меня есть вода, — ответил тот. Он по-прежнему не шевелился. — Кто ты? Что вы здесь делаете? — Мы с другой планеты. У нас произошел… несчастный случай. Мы хотим попасть в город. Вода. Обитатель Дита посмотрел на лежащую без сознания девушку и принял-таки решение. На его плече висела странная зеленая штуковина, которую Брайон уже видел на стереофотографии. Он снял ее с плеча; зеленый жгут медленно извивался в его руках. Несомненно, это «нечто» было живым, похожим на кусок толстой зеленой лианы в метр длиной. Один конец лианы раскрылся, образовав какое-то подобие цветочного венчика. Дит снял с пояса какой-то крюк и пихнул его в венчик, повернул быстрым движением — и лиана конвульсивно обвилась вокруг его руки. Затем вытащил что-то маленькое и черное, швырнул на землю и протянул руку с извивающимся зеленым существом-лианой по направлению к Брайону. — Поднеси ко рту и пей, — только и сказал он. Леа вода была нужна больше, но Брайон выпил первым, так как живой источник воды казался ему подозрительным. Полость, находившаяся за подрагивающими лепестками, наполнялась красноватой водой, шедшей откуда-то изнутри существа или растения. Брайон поднес «голову» к губам и отпил воды. Вода была теплой и отдавала болотом. Внезапная острая боль вокруг губ заставила его отдернуть голову. Из лепестков высунулись блестящие белые шипы, покрасневшие на концах от его крови. Брайон гневно развернулся к диту — и остановился, увидев его лицо. Вокруг рта дита кожа была иссечена мелкими белыми шрамиками. — Ваэда очень не любит отдавать нам свою воду, но всегда это делает, — сказал дит. Брайон выпил снова, потом поднес ваэду к губам Леа. Она застонала, не приходя в сознание; ее губы шевельнулись и потянулись к источнику животворной влаги. Когда она напилась, Брайон осторожно вытащил из ее кожи шипы и снова принялся пить. Дит присел на корточки, безучастно взирая на них. Брайон вернул ему ваэду, потом вытащил кое-какую одежду и укрыл ею Леа, чтобы защитить девушку от палящего солнца, и уселся напротив дита в той же позе. Казалось, дит совершенно нормально чувствует себя в обжигающих солнечных лучах. На его загорелой коже не было и следа пота. Длинные волосы спадали ему на плечи, а ярко-голубые, глубоко посаженные глаза смотрели на Брайона. Единственной одеждой дита был тяжелый килт. Вокруг пояса у него была обмотана сеть с массой мелких предметов из металла и камня, которую Брайон ранее уже видел на фото. Теперь Брайону стало понятно назначение двух предметов из этого набора: трубка, являвшаяся, вероятно, духовым оружием, и специальный крюк, предназначенный для того, чтобы открывать ваэду. Брайон невольно задумался; возможно, у остальных предметов также было какое-то утилитарное назначение. Если же воспринимать их как предметы первой необходимости, а не варварские украшения, то это означает, что обладатель их — вовсе не такой неотесанный дикарь, как кажется… — Мое имя Брайон. А ты… — Ты не можешь знать мое имя. Почему ты здесь? Чтобы убивать мой народ? Брайон заставил себя не вспоминать о прошлой ночи. |
