— Зачем ты привел его сюда? — зарычал он на Улва. — Почему ты его не убил?

— Он здесь для того, чтобы мы могли выслушать то, что он скажет, Джебк. Это тот самый, о ком я тебе рассказывал, тот, которого я нашел в пустыне.

— Мы выслушаем, а потом убьем его, — с безжалостной усмешкой заявил Джебк. Это замечание вовсе не было шуткой — оно было произнесено со всей возможной серьезностью. Брайон осознал это, но понял и то, что в данный момент никакой опасности для него нет. Он бросил револьвер и впервые огляделся.

Зал был куполообразным, и в нем все еще царила жара. Улв сбросил ткань, в которую заворачивался, чтобы укрыться от ночного холода, и снова завязал ее наподобие килта, подпихнув под пояс-сеть. Он что-то буркнул, и когда Брайон услышал ответ, то впервые заметил, что в зале-куполе находятся еще женщина и ребенок.

Они сидели у дальней стены по обе стороны от кучи каких-то волокнистых стеблей. И женщина, и ребенок были нагими — только свалявшиеся волосы спадали им на плечи. Пояс со вплетенными в него инструментами одеждой считаться не мог, а пояса были и у женщины, и у ребенка. Отложив стебель, который она жевала, женщина раздула огонь, озаривший комнату. На огне стоял глиняный горшок, зачерпнув из которого женщина наполнила три миски для мужчин. Варево пахло омерзительно, поэтому Брайон старался не принюхиваться, да и вообще не дышать, покуда ел. Ел он руками, как и остальные двое мужчин, не проронив ни слова, поскольку и они молчали. Возможно, это было просто привычкой, а возможно, и ритуалом. По крайней мере, у него появился шанс поближе познакомиться с образом жизни дитов.

По всей вероятности, пещера была рукотворной. В затвердевшей до крепости камня глине были отчетливо видны следы применения инструментов, за исключением той части жилища, которая находилась напротив входа. Здесь стена была опутана сетью корней, растущих из пола и исчезающих наверху в земляном потолке. Тонкие корешки были осторожно переплетены вместе и изогнуты так, что образовывали словно бы один толстый корень в центре потолка, толщиной в руку человека. На нем висели четыре ваэды. Прежде чем сесть, Улв повесил туда и свою. Должно быть, ваэда тут же впилась в переплетение корней зубами, поскольку висела она безо всякой поддержки — еще одно звено в дитском жизненном цикле. Похоже, именно корни и были источником той воды, которым ваэда поила своего хозяина.

Брайон почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и улыбнулся маленькой девочке. Ей было не больше шести лет, но она уже была дитом — дитом во всем. Она не улыбнулась в ответ, выражение ее не по-детски серьезного лица не изменилось. Ее руки и челюсти не прекращали двигаться — она обрабатывала волокнистые стебли, которые положила перед ней мать. Девочка расщепляла их небольшим приспособлением, снимая какое-то подобие кожуры. Кожура очищалась — частично выскребалась другим инструментом, частично пережевывалась. Жесткую корку приходилось отделять долго, а результаты, похоже, не стоили затраченного времени. Наконец было обнаружено что-то маленькое и извивающееся, что девочка немедленно проглотила — и тут же начала обрабатывать следующую порцию волокнистой массы.

Улв поставил на пол свою глиняную миску и рыгнул.

— Я привел тебя в город, как и обещал тебе, — сказал он. — Ты сделал то, что обещал?

— Что он обещал? — спросил Джебк.

— Что остановит войну. Ты ее остановил?

— Я пытаюсь ее остановить, — ответил Брайон. — Но это не так просто. Мне понадобится помощь. Если бы вы помогли мне…

— В чем правда? — резко прервал его Улв.