— Ладно, хорошо, — сказал Брайон, запихивая револьвер в кобуру и засовывая в карман запасную обойму. — Я сейчас уйду, но должен вернуться до рассвета. Привезите сюда каталку из госпиталя: когда я вернусь, мне нужно, чтобы она уже была здесь.

Снаружи оказалось темнее, чем он думал. Брайон нахмурился, его рука потянулась к рукояти револьвера. Кто-то выключил весь свет у входа в здание Фонда. Впрочем, света звезд было вполне достаточно, чтобы различить неподалеку темный силуэт вездехода.

— Брайон Брандт? — поинтересовался резкий властный голос. — Залезайте.

Едва Брайон влез в машину, мотор взревел, и вездеход с потушенными фарами рванулся с места. Водитель вел машину ощупью, поскольку в кабине свет тоже не горел. Когда они добрались до вершины холма, водитель заглушил двигатель. С тех самых пор, как Брайон сел в кабину, они оба не обменялись ни единым словом.

Щелкнул переключатель, и на приборной доске зажглись огоньки, в свете которых Брайон сумел разглядеть ястребиный профиль водителя. Когда тот пошевелился, Брайон заметил и то, что он очень мал ростом — то ли несчастный случай, то ли какой-то мутировавший ген был тому причиной, но его спина была странно искривлена, словно он так и ходил, вечно согнувшись и подавшись вперед. Брайон еще никогда не встречал такого калеку. Это могло объяснить ту боль, которая слышалась в голосе незнакомца.

— Ну что, нийордские умники сподобились сообщить вам, что они урезали срок еще на день? — спросил незнакомец. — Что этому миру приходит конец?

— Да, — ответил Брайон. — Вот почему я прошу помощи у вашей группы. Времени слишком мало.

Незнакомец не ответил — только хмыкнул и, казалось, полностью погрузился в изучение светящегося экрана, проверяя, нет ли за ними слежки.

— Куда мы направляемся? — спросил Брайон.

— В пустыню, — водитель махнул рукой в неопределенном направлении. — В штаб армии. Поскольку завтра вся планета взлетит на воздух, полагаю, я могу вам сказать, что у нас только один лагерь. Там вся наша техника, люди и оружие. Там Хис. Это человек, который нами руководит. Завтра здесь ничего не останется — как и этой проклятой планеты. Какое у вас к нам дело?

— Об этом я буду говорить только с Хисом.

— Как угодно.

Удовлетворившись результатами поиска, водитель снова завел двигатель, и вездеход помчался вперед.

— Мы — армия добровольцев, и у нас нет секретов друг от друга. Только от тех дураков там, дома, которые собираются уничтожить этот мир, — в его словах прозвучала горечь, которую он даже и не пытался скрыть. — Они боролись между собой и откладывали решение так долго, что теперь им остается только совершить убийство.

— По всему, что я слышал, мне казалось, что все наоборот. Вас называют нийордской армией террористов.

— Мы и есть террористы. Потому что мы — армия, и мы ведем войну. Идеалисты на Нийорде поняли это, когда уже было слишком поздно. Если бы они поддержали нас в самом начале, мы взорвали бы все черные замки на Дите, мы искали бы, пока не нашли эти бомбы. Но допустить насилие они не могли. Они не стали даже думать об этом. А теперь они убьют всех и уничтожат все.

Водитель включил подсветку панели ровно настолько, сколько нужно было, чтобы свериться с компасом, и Брайон увидел, что его поза выражает безнадежность.

— Еще ничего не кончено, — сказал Брайон. — Осталось больше суток, и мне кажется, что я нащупал кое-что, что может остановить войну — не сбрасывая никаких бомб.

— Вы — глава Фонда Культурных Доставок Бесплатного Хлеба и Одеял, верно? Какую пользу вы все сможете принести, когда начнется стрельба?

— Никакой.