Телт передал ему записи показаний приборов:

— Вот, посмотри сюда. Красные вертикальные линии — это пятиминутные интервалы, извивающаяся черная горизонтальная линия означает уровень радиоактивности. Там, где эта линия колеблется — это когда мы ехали к башне, разница в степени нагрева песка и скал.

— А это что за всплеск — вот здесь, посередине?

— А это совпадает с нашим посещением этого кошмарного сооружения! Когда мы пролезали в дыру у подножия башни!

В голосе Телта против воли прозвучал восторг.

— И это означает, что…

— Не знаю. Я не уверен. Мне нужно сравнить эту запись с остальными — там, на базе. Может, это просто камни башни «фонят» — некоторые из этих больших камней имеют высокий естественный фон. Может, там лежали приборы с флюоресцирующими циферблатами. Или, может, там просто одна из тех тактических бомб, которые они уже сбрасывали на нас. Какой-то торговец оружием им их продал, чтоб его.

— Или, возможно, это кобальтовые бомбы?

— Может, и так, — сказал Телт, быстро убирая приборы и инструменты. — Чтобы оставить такой след, достаточно небольшой утечки радиации.

— Почему ты не свяжешься с Хисом по радио и не скажешь ему об этом?

— Я не хочу, чтобы дедушка Краффт об этом услышал. Если я прав, то это наша работа. А мне нужно свериться с прежними показаниями, чтобы выяснить наверняка. Но это стоит рейда, хребтом чую. Давай-ка выгрузим твой трупешник.

Он помог Брайону вытащить из машины громоздкий сверток, потом забрался на сиденье водителя.

— Погоди, — сказал Брайон. — Есть у тебя в аптечке что-нибудь для Леа? Похоже, у нее нервный срыв. Она не в истерике — просто ушла в себя. Не слушает никаких разумных доводов, просто лежит и все время повторяет, что хочет домой.

— Есть тут кое-что, — сказал Телт, открывая аптечку. — Наш медик это называет «синдромом убийства». Нашим ребятам от войны тоже изрядно досталось. Всю жизнь тебя воспитывают в неприятии самой идеи насилия, а тут нужно убивать людей. Парни срываются, сходят с ума — чего только с ними не творится. Доктор эту микстуру и составил. Не знаю, как она работает, но вроде как там намешаны транквилизаторы и что-то еще, влияющее на кору головного мозга. Эта штука полностью блокирует воспоминания за последние десять-двенадцать часов. Чего не помнишь, то тебя и не расстраивает, — он передал Брайону запечатанный пакетик. — Как применять, там написано. Удачи.

— Удачи, — откликнулся Брайон и пожал мозолистую руку техника. — Если это действительно окажется похожим на бомбы, сообщи мне.

Он оглядел улицу, чтобы удостовериться, что путь свободен, потом нажал кнопку двери. Вездеход выехал в яростное сияние дня, и вскоре шум мотора затих в отдалении. Брайон закрыл дверь и отправился к Леа.

В пакете оказался одноразовый шприц-капсула. Леа не протестовала, когда Брайон сделал ей укол, только вздохнула и снова закрыла глаза.

Увидев, что она заснула, он втащил в комнату закутанное в брезент тело магта. Вдоль одной стены тянулась длинная широкая скамья — вот на нее-то Брайон и положил труп. Он снял брезент, и мертвые тусклые глаза обвиняюще посмотрели на него.

Своим ножом Брайон разрезал пропитанную кровью одежду магта, под которой обнаружился уже знакомый пояс. Это, впрочем, еще ничего не означало. Брайон отбросил пояс в сторону вместе с тряпками. Теперь перед ним лежало обнаженное окровавленное и простреленное тело.

Судя по внешнему виду, это был человек.

С каждой минутой теория Брайона становилась все более абсурдной. Но если магт не был инопланетянином, как же тогда можно объяснить их полную безэмоциональность? Он не понимал, как это возможно.