Вот только не надо, ладно? Та сигарета была первой и последней. Я тогда находилась в условиях сильного стресса. Боялась, что мама собирается выйти замуж за этого парня, переехать в Калифорнию и выкинуть меня из головы. Клянусь, с того вечера я не сделала ни единой затяжки.

И не поймите превратно мое отношение к Джейку. Метр восемьдесят пять ростом, с такими же светлыми космами волос и блестящими голубыми глазами, как у отца, он из тех, кого моя лучшая подруга Джина называет красавчиками. Но он не самый блестящий камень в саду камней, если вы понимаете, что я имею в виду.

Док по-прежнему бубнил о встречном ветре. Он объяснял что-то про скорость, с которой нужно перемещаться, чтобы преодолеть силу земного притяжения. Она называется второй космической. Я решила, что Док может сгодиться при подготовке домашних заданий, хотя и учится лишь в седьмом классе.

Пока Док говорил, я огляделась. Я в первый раз прилетела в Калифорнию, и хочу вам сказать, даже несмотря на то, что мы до сих пор находились в аэропорте, – в Международном аэропорте Сан-Хосе, – мне сразу стало понятно, что это не Нью-Йорк. Я имею в виду, во-первых, везде чисто. Нигде ни грязи, ни мусора, ни граффити. При этом обстановка зала ожидания выдержана в пастельных тонах, а вы же знаете, как хорошо видна грязь на светлом фоне. Думаете, почему нью-йоркцы круглый год носят черное? Не затем, чтобы выглядеть крутыми. Не-а. Просто при этом не надо тащить всю одежду в прачечную после каждого выхода на улицу.

Но в солнечной Калифорнии таких проблем, похоже, не существовало. Судя по всему, пастельные цвета здесь в моде. Мимо нас прошла одна женщина, одетая в розовые леггинсы и белый спортивный топ из спандекса на бретельках. И все. Если это пример того, что диктует нынешняя мода в Калифорнии… то я, можно сказать, впала в состояние некого культурного шока.

И знаете, что еще было странно? Никто не ругался. Кое-где пассажиры стояли в очередях, но никто не повышал голос на клерков за стойкой регистрации билетов. В Нью-Йорке, если ты выступаешь в роли покупателя, то ругаешься с любым человеком, стоящим за стойкой, где бы ни находился, – в аэропорту, в «Блумингдэйле» или перед палаткой, где продаются хот-доги. Везде.

Но не здесь. Здесь все были совершенно спокойны.

И я, кажется, понимаю, почему. В смысле, не похоже, чтобы здесь могли найтись какие-нибудь причины для расстройства. Снаружи вовсю палило солнце, обжигая пальмы, на которые я смотрела с неба. На парковке ковырялись в земле чайки – не голуби, а самые настоящие огромные бело-серые чайки. А когда мы подошли забрать мои сумки, никто даже не проверил, соответствуют ли наклейки на багаже корешкам билетов. Нет, нам просто сказали что-то вроде «Пока-пока! Счастливого дня!»

Невероятно.

Перед отъездом Джина, – она была моей лучшей подругой в Бруклине, ну ладно, на самом деле моей единственнойподругой, – пообещала, что я обнаружу в наличии трех сводных братьев некоторые преимущества. Уж кому знать, как не ей, ведь у нее их четверо – и не сводных, а родных. И все-таки ее словам я поверила не больше, чем утверждениям, что в Северной Калифорнии растут пальмы. Но когда Соня подхватил две мои сумки, а Балбес сгреб две другие, ничего мне не оставив, поскольку Энди уже нес мой рюкзак, я наконец-то поняла, что Джина имела в виду: братья могут оказаться полезными. Они в состоянии нести по-настоящему тяжелые вещи и при этом выглядеть так, будто это их вовсе не напрягает.

Эй, я собирала эти сумки и знаю, что в них. Они отнюдь не легкие. Но Соня с Балбесом всем своим видом говорили: «Нет проблем. Двигаем дальше».

Разобравшись с багажом, мы направились на парковку. Как только открылись автоматические двери, все, – включая маму, – полезли в карманы и вытащили солнечные очки. Очевидно, они знали что-то, о чем я не догадывалась. И выйдя на улицу, я тут же поняла, что именно.