|
А теперь мне днем придется спать, а ночью работать, я уже устроился в хорошее место. Кажется, на полную ставку. — Ты не понял… — Собеседник щелкнул пальцами, и свет за его спиной начал меркнуть. Вместе с тем тьма в помещении стала разжижаться, я разглядел черные стены, черное кресло и человека, затянутого в черную кожу. Это был Кирилл. — О! Все. Я просыпаюсь! — теперь я рассмеялся оттого, что мне действительно стало весело, а не для прикрытия растерянности. — Это бред на почве сегодняшних сумбурных событий. Ты меня один раз уже нанял. Заплатил денег… — То был аванс, — спокойно ответил Кирилл, поправляя очки на носу. — Это уж фиг! Я его отработал. Мне, черт побери, губы помадой мазали. Все! Все свободны! Я хотел проснуться, но не знал, как это сделать. Разве что действительно пальнуть себе в лоб. Но рука не слушалась, не тянулась к пистолету. Нет, меня не заблокировали, просто я допустил на мгновение, что Кирилл не врет. Ни в чем. Даже в том, что здесь все иначе, чем в тренажере. Понять, какой вред может нанести мне попадание пули во сне, я представить не мог, но решил не экспериментировать. И это был самый страшный момент из всех моих снов. Страшнее, чем когда в клочья разорвало Искорку. — Не спеши, — мой наниматель расплылся в улыбке. — Будильник зазвонит, тогда и закончим разговор. А пока давай без взбрыков. Ты хороший боец, Саша, а у нас тут война. Насколько я знаю, ты сетовал на то, что пришлось уйти со службы. В охранную фирму хотел устроиться. Так? — Было дело, — сдался я. — Но что тебе от моих заслуг, если мы во сне? Я подчеркнул обращение на «ты», чего в реальности сегодня позволить себе не мог, хотя мы с Кириллом были ровесниками. Он вновь усмехнулся. Так усмехнулся, что я понял — отсутствие разницы в возрасте между нами не имеет значения. Мне все равно придется называть его на «вы», пока он сам не захочет иначе. С этим было трудно смириться — и вовсе не из-за того, что я ощущал несправедливость в его превосходстве. Как раз напротив. Просто меня в который уж раз ткнули носом в то, что боевой опыт в мирной жизни ничего не значит. И неважно, что это сон! Тот, реальный Кирилл имел надо мной такое же превосходство. Он не ел тушенку в окопе, не сидел под дождем в засаде со снайперкой, не делал ничего из того, чем я гордился, возвратившись к гражданской жизни. Но он оказался, что называется, круче меня. А все дело в том, что у него здесь тоже была война, и он, в отличие от меня, сумел в ней стать победителем. Я получил осколки в живот, а он «Мерседес» и студию для съемок. О чем тут говорить? На войне командира можно назначить, но остается им в поле тот, кто реально умеет побеждать и за кем идут люди. Я, может, и был неплохим офицером, но, пока я там скакал под пулями, Кирилл отвоевал право нанять меня на работу. Какими бы способами он этого ни достиг, я вынужден был признать их честными. Потому что уж где-где, а на войне победителей точно не судят. Но хорошенько все обдумав, я решил-таки называть Кирилла на «ты». По крайней мере во сне. — Какая разница, во сне мы или нет? — Кирилл перестал усмехаться. — Я хочу нанять тебя на работу за вполне реальные деньги. — Что значит «за реальные»? — Он все же сумел меня заинтриговать. — Очень просто. Работать будешь здесь, а деньги получать там. |
