К тому же она еще слишком молода, чтобы иметь такой богатый опыт. Ей не больше тридцати пяти, а Камила представлялась Аликс значительно старше. Но теперь она задумалась: очень может быть, что Камиле не больше сорока. Даже вполне возможно.

Но письма? Нет, Сильвия не могла писать их. В этом Аликс была уверена. Она могла не узнать Камилы, но Камила-то должна была узнать ее. Если бы эти письма писала Сильвия, она бы не вела себя так при встрече с нею. Но ведь это могло быть маскировкой, поспешно сказала себе Аликс.

Практически все, с кем она говорила о Камиле, утверждали, что ей не удастся взять интервью у писательницы. Если же Камила – это Сильвия, интервью тем более нереально. Как ее назвала Сильвия? Наивной?

Аликс никогда не приходило в голову, что, встретившись с Камилой, она может не почувствовать к ней симпатии. Все это время она пребывала в сладких надеждах. Эта удивительно одаренная писательница, думала Аликс, не смогла продолжать с ней переписку то ли по причине болезни, то ли потому, что много путешествует. И когда она, Аликс, разыщет ее, Камила будет восхищена ее внимательностью и преданностью… Теперь же все это представлялось Аликс детскими сказками, несбыточными мечтами. Это было так же нереально, как то, что они с Сильвией станут лучшими подругами.

Первым желанием Аликс было убежать в свою комнату и упасть в изнеможении на кровать. Вторым – немедленно собрать чемодан, уехать в аэропорт и сидеть там в зале ожидания, пока кто-нибудь не сдаст билет. Как глупо было верить в то, что встреча с Камилой легко осуществима! Конечно, предлогом для поездки в Эквадор была статья для «Ньюсмейкерз», но это был лишь предлог. На самом деле она просто хотела встретиться с Камилой Завала. Что теперь казалось невероятно глупой затеей.

К тому же вполне возможно, что ей писала не Камила, а ее секретарь или помощник. Множество вариантов, о которых Аликс раньше не подозревала, теперь возникало в ее мозгу.

Аликс протискивалась сквозь толпу гостей, стремясь поскорее выйти из зала. Она чувствовала острую потребность в свежем воздухе – может быть, хотя бы он приведет ее мысли в порядок.

Не успела она подойти к двери, как услышала шелест тафты. Сильвия и Висенте оказались рядом с ней, но ее не заметили – увлечены были разговором. Тон их разговора так заинтриговал Аликс, что она неслышно последовала за ними в патио. Ее скрывали ветви кустарника. Не мешает, пожалуй, понаблюдать за теми, кто может знать Камилу. Теперь Аликс твердо решила не упустить эту – может статься, последнюю – возможность что-нибудь выяснить.

– Нет, я этого терпеть не намерена, – расслышала она свистящий шепот Сильвии. – Какая гадость – устраивать сцену с этой девчонкой перед самым моим носом! Что подумают люди?

Аликс отлично знала испанский, но быстрый злой шепот Сильвии разобрать было чрезвычайно трудно.

– А что они могут подумать, кроме того, что ты пытаешься представить нас теми, кем мы не являемся? – Сквозь листья Аликс была видна рука Висенте, которой он опирался о стену дома. В лунном свете поблескивал перстень-печатка на его пальце.

– Я думала, мы понимаем друг друга.

– Я тебя не обманывал. Мы всегда были только друзьями – и не более того.

– Не более? – раздался тихий журчащий смех Сильвии, в котором, несмотря на мелодичность, пробивалась горечь.

– Сама подумай, – сказал Висенте. – Мы были знакомы еще детьми, потом ты внезапно вышла замуж за моего лучшего друга.