– Не уезжай в Штаты, не обдумав напоследок еще раз мое предложение. В Ла-Сьенега тебе будет легче это сделать. Может быть, волшебство этого места наведет тебя на правильное решение. Прошу тебя. Ты останешься?
Может быть, это было не слишком мудро, но Аликс внезапно почувствовала, что отказать ему не может. Его глаза смотрели на нее так умоляюще, в его вопросе было столько боли, что она не выдержала. Кивнула:
– Хорошо. Я остаюсь.
В глазах Висенте молнией сверкнула радость. Он быстро поцеловал ее:
– До завтра.
Аликс проводила взглядом его отъезжающую машину и пошла за ключом от своего номера. От недосыпания и переизбытка эмоциональных потрясений она чувствовала себя совершенно разбитой. Больше всего на свете ей хотелось забиться в какой-нибудь тихий уголок и отдохнуть от окружающего мира.
Как Висенте и сказал, ее вещи уже были в номере. Вот только он почему-то умолчал о том, что это был номер для новобрачных. Аликс поразила огромных размеров кровать в спальне – старинная, с высокими столбиками по углам и даже со ступеньками, без которых взобраться на нее было бы затруднительно. Посреди кровати, на покрывале, лежала коричневая картонная коробка. Аликс осторожно поднялась по ступенькам, подозрительно глядя на коробку – словно ожидала, что оттуда того и гляди кто-нибудь выскочит. Задумавшись, не предстоит ли ей сделка с дьяволом, она положила коробку на колени и подняла крышку. Возглас изумления вырвался из ее груди. Там лежали пропавшие дневники.
Аликс сидела на краю кровати, поджав под себя ногу, и читала. Записи начинались с того дня, когда Элена узнала, что больна, потом она описывала, как надеется на выздоровление, потом – как прогрессирует болезнь… Удивительно, но Аликс не обнаружила в словах, выведенных рукой Элены, никаких трагических нот. Да, в них была печаль, но гораздо больше было радости и любви, она писала о преданности и поддержке Хуана Карлоса, добродушно препиралась с сыном по поводу тех или иных страниц «Карибского соглашения», гордилась литературным талантом Висенте.
В последний год жизни Элены записи становились все короче и короче и, наконец, прервались… Аликс поднялась с кровати, разогнула затекшую спину и принялась растирать шею. Она отлично понимала и без гневных слов Висенте: очень немногое из того, что она прочла, подлежит публикации – причем не только в статье для «Ньюсмейкерз», но и в диссертации. Дневниковые записи были слишком личными.
Аликс устало поплелась вниз, в бар, взяла там коктейль «Джинджер Эль» и вернулась в свой номер. Она уже собиралась уложить дневники обратно в коробку, когда вдруг заметила на дне еще какие-то бумаги. Отложив дневники, она вынула их. Это оказалась рукопись романа Камилы Завала, под названием «Невеста Гектора». Посвящение на титульном листе гласило: Той, которая вдохновила Гектора, посвящается эта книга. Бережно взяв рукопись, Аликс села в кресло и углубилась в чтение.
Было уже около четырех утра, когда Аликс перевернула последнюю страницу. По ее щекам текли слезы. В «Невесте Гектора» описывалась история любви, более того – это было еще и объяснение Висенте в любви к ней. Посвящение объясняло все, подтверждая и без того явственное сходство между ней и героиней романа, Консуэло.
Мучившие Аликс сомнения насчет того, быть, или не быть ей женой Висенте, исчезли без следа. Что с того, что они еще так мало знают друг друга? Истинная любовь не нуждается во временном исчислении. Эта книга доказала Аликс, что Висенте на самом деле любит ее. Что страшного в том, что он, возможно, попросит ее быть его соавтором? Она должна считать за честь предложение разделить с ним славу блестящего писателя.
Ее рука потянулась к телефону. Ей безумно захотелось немедленно позвонить ему. Но не успела она набрать первые цифры номера, как сообразила, что сейчас только раннее утро и все, должно быть, спят. |