|
Для затравки договорились пройти пару кругов в принудительных распасах и поболтали о политике. Всеволод Андреевич выска-зался по поводу бездарных реформ, которые проводятся бездарными же реформаторами. Анатолий Сергеевич рассказал, как он ходил к депутату от Ветрогорска и лишний раз убедился, что с этими коммуняками каши не сваришь. Леонид Викторович пожаловался на то, что просто-ял вчера весь день в очереди за творогом, но творога ему так и не досталось. Максим Дании-лович поучаствовал в распространении слуха, что скоро введут талоны не только на водку-сахар-масло, но и на все остальные продукты питания.
– Да, Михал Сергеич нас довёл, – подытожил Всеволод Андреевич. Смещать его по-ра. – Сместят. Может, через месяц и сместят, – легкомысленно обронил Леонид Викторо-вич, не зная, что делает совершенно точный политический прогноз. – Раздавай, – сказал ему Максим Даниилович. Леонид Викторович потасовал новенькую колоду, дал сдвинуть Анатолию Сергеевичу и раздал карты, сев таким образом на прикуп. – Так-так, – сказал Максим Даниилович, разглядывая, что ему досталось. – Эх, ребята, считайте, что вы уже в горе. – А канделябром? – вспомнил стандартную шутку преферансистов Всеволод Андрее-вич. – Вскрывайте первую, – потребовал Анатолий Сергеевич. – Сколько можно ждать? У меня нервы не железные. Леонид Викторович перевернул верхнюю из карт в прикупе. Выпал валет крестей. – Крести – дураки на месте! – пропел Всеволод Андреевич и накрыл валета кресто-вым королём: одно из правил "преферанса" гласит, что свои взятки при распасах нужно отби-рать в самом начале. Максим Даниилович подумал и выложил туза. Ему взятка и досталась. – Что у нас с наукой делается? – спросил он, сортируя свои карты по масти. – Что у нас с наукой? – Леонид Викторович усмехнулся невесело. Издыхает наука. Как "оборонку" гнать перестали, так и каюк. Надо сказать, что эти четверо, собравшиеся за одним столом, принадлежали к классу "народной" интеллигенции, пришедшей в институты и лаборатории от сохи и топки. Не имея серьёзных связей, карьеру в науке они не сделали и по той же причине оказались сметены на пенсию первой волной сокращений среди действующих научных кадров. Максим Даниилович работал врачом-кардиологом в городской поликлинике номер шесть и был вынужден уйти из неё сразу после того, как открылся кардиологический центр, и его ва-кансию сократили за ненадобностью. Леонид Викторович считался неплохим химиком-исследователем, но не смог в критический момент предъявить опубликованные работы: мало писал, мало печатался – долой! Всеволод Андреевич занимал должность мастера на заводе "Светлый путь" и потерял её сразу после консервации программы "Буран". Анатолий Сергее-вич занимался литературоведением, но журнал, штатным сотрудником которого он числился и от которого кормился, в новых экономических условиях быстро захирел и без особых мучений скончался. Поэтому все четверо не любили новую власть – может быть, и хотели бы любить, но не могли. А жестокая реальность всякий день укрепляла их в этой нелюбви. – Да, – мечтательно сказал Всеволод Андреевич. – Под оборонным заказом хорошо было жить. Как сейчас помню… Этим-то… новым нашим, видно, обороняться не от кого стало – вокруг сплошные друзья. – Это точно, – согласился Анатолий Сергеевич. – А вот так тебя! воскликнул он, сбрасывая очередную карту. – Паровозик тебе светит, Максим. – Я не о том, – сказал Максим Даниилович, словно и не замечая предупреждения. – Чистая наука развивается? Чистое знание? – Чистого знания не существует, – заявил Леонид Викторович. |
