|
Девочка все еще не приходила в себя. Он осторожно похлопал ее по щеке и уселся рядом. День, так хорошо начавшийся, казался непоправимо испорченным. – Кто ты? – спросил он у малышки. Та не ответила. Царапины уродовали маленькое личико, неестественно ярко выделяясь в беспощадном свете. Тяжело вздохнув, он принес миску с теплой водой, весь день простоявшей на плите, пару чистых белых носков и кусок мыла. Из носка вышла неплохая мочалка, и вскоре ему удалось оттереть кровь. Теперь не мешает переодеть «находку». Он вынул теплую нижнюю рубашку, ставшую мягкой от частых стирок, и стащил с малышки одежду. Увиденное сначала потрясло, а потом возмутило его до глубины души. Она была покрыта синяками и ссадинами, на которых запеклась кровь. И внутреннюю поверхность бедер тоже пятнали бурые мазки. О Господи! Он па секунду прикрыл глаза, но, стиснув зубы, тщательно вымыл ее. Ни одной глубокой раны. Только порезы и ушибы. Он снова перевернул девочку на живот. Длинные тонкие рубцы алели на коже от плеч до щиколоток. Аккуратно, полоска к полоске, они нигде не пересекались, словно гот, кто избил бедняжку, старался достичь некоего зрительного эффекта, заклеймив каждый дюйм этого маленького тельца. Тоненькие ребра выпирали наружу, щеки были белее надетой на нее рубашки. Хорошо еще, что рубашка доходила ей до пят! Он тщательно подоткнул плед и расправил волосы, стараясь осторожно распутать тонкие пряди. Жаль, что она так и не пришла в себя Наконец он присел на край кровати, глядя на бесчувственного ребенка, и не сразу осознал, что его трясет от бешенства. Какое гнусное чудовище могло так надругаться над беззащитной малышкой? Конечно, по собственному опыту он знал, как много на свете подобных тварей, но своими глазами убедиться, на что способны люди… К горлу подкатила тошнота. Знай он, кто это сотворил, не задумываясь прикончил бы ублюдка! Остается ждать, пока она очнется, а уж потом попытаться расспросить. Но девочка была недвижима. Может, лучше отвезти ее в больницу? Здесь нет даже телефона, а сотовый он оставил дома. На улице темно, и к тому же он не знает, где больница. И понятия не имеет, кто так поглумился над ней: издевался, насиловал, избивал Пожалуй, утро вечера мудренее. Завтра он отвезет ее и все время будет рядом. Нельзя оставлять ее одну. Однако сначала обратится к шерифу. Должен же быть в Дилинджере шериф! Ну а сегодня он сам о ней позаботится! Если девочка проснется, если пожалуется на боль, тогда придется все таки везти ее в больницу, пусть и среди ночи. Но только не сейчас. Возможно, ей удалось каким то образом спастись, убежать в лес? Вдруг она споткнулась о корень или камень и ударилась головой? А может, тот мерзавец, что похитил ее, просто бросил умирать в лесу? Мужчина наклонился и нежно провел пальцами по головке девочки. Ни одной шишки. Пульс по прежнему ровный. Если она скрылась от похитителя, это означает, что он все еще где то поблизости и разыскивает свою жертву. Ну разумеется, он подсознательно все время это чувствовал и именно потому запер двери. Он проверил охотничье ружье, уже заряженное медвежьим жаканом. На столе лежал его надежный «смит вессон». Он любил этот револьвер, подаренный отцом в день четырнадцатилетия. Тогда же отец научил сына стрелять. Мужчина взял револьвер. Обойма, как всегда, полная. Он глянул на дверь и взвесил оружие на руке, определяя на глаз расстояние. Какой же подонок сделал это? Немного погодя он порезал салат и поел, не отводя взгляда от ребенка. Потом согрел суп. Пахнет вкусно. Он поднес ложку к носу девочки. – Ну же, крошка, не хочешь попробовать? Горячий и совсем свежий, прямо с доброй старой печки. |
