Стюарт закончила упражнение и вопросительно посмотрела на Иннес. Они стали одновременно медленно опускаться и сели на бум; вместе повернулись лицом к публике и, сделав сальто, спрыгнули на пол.

Взрыв аплодисментов приветствовал их. Как и всегда, англичан растрогало мужественное поведение при неудаче, а давшийся легко успех вызвал бы лишь вежливое одобрение. Присутствующие выражали одновременно и свое сочувствие, и свое восхищение. Они поняли, как велико было чувство долга, удержавшее на буме Иннес, как будто внезапно пораженную параличом.

Однако сочувствие не дошло до Иннес. Люси сомневалась, слышала ли она вообще аплодисменты. Она жила в своем мире, который был сплошной пыткой, жила, недосягаемая для утешения. Люси не могла смотреть на нее.

Шквал следующих номеров перекрыл неудачу и положил конец драме. Иннес заняла свое место рядом с другими и выполнила все с мастерством автомата. А финальное сальто она сделала так, что Люси показалось, что она хочет при всех сломать себе шею. Та же мысль, если судить по выражению лица, пришла в голову фрекен, но поскольку все движения Иннес были уверенными и очень красивыми, та не могла ее остановить. А от того, что делала Иннес, захватывало дух, и при этом все было замечательно красиво и точно. Она совсем не волновалась, и ей удавались самые отчаянные курбеты. И когда студентки закончили сой последний номер — вольные упражнения — и запыхавшиеся, сияющие, выстроились, как в начале, в одну шеренгу на полу, гости поднялись, как один человек, и приветствовали девушек одобрительными возгласами.

Люси, сидевшая в конце ряда у самой двери, вышла из зала первой и успела увидеть, как Иннес приносила фрекен извинения.

Фрекен остановилась, а потом двинулась дальше, как будто ей это было совсем не интересно, или как будто она не хотела слушать.

Однако на ходу она как бы случайно подняла руку и дружеским жестом слегка похлопала Иннес по плечу.

XVIII

Когда гости направились в сад к стоявшим вокруг лужайки плетеным стульям, Люси пошла вместе со всеми. Прежде чем сесть самой, она стояла и смотрела, достаточно ли стульев для всех, и тут ее поймала Бо, которая воскликнула:

— Мисс Пим! Вот вы где! А я гоняюсь за вами. Я хочу познакомить вас с моими родителями. — Она повернулась к паре, которая уже уселась, и сказала:

— Смотрите, я, наконец, нашла мисс Пим.

Мать Бо была очень красива, над ее красотой потрудились лучшие косметические салоны и самые дорогие парикмахеры, но у них была прекрасная почва для работы, потому что когда миссис Нэш было двадцать лет, она, очевидно, была очень похожа на Бо. Даже сейчас, при ярком солнечном свете, она выглядела не больше, чем на тридцать пять лет. Кроме того, у нее был хороший портной, и вела она себя спокойно и дружески доверчиво, как женщина, за всю жизнь привыкшая к тому, что она красавица. Она так хорошо знала, какое впечатление она производит на людей, что вовсе не думала об этом, ее голова была свободна, и она могла обратить свое внимание на того, с кем она разговаривала.

Мистер Нэш был, совершенно очевидно, тем, кого называют «руководитель». Гладкая чистая кожа, отлично сшитый костюм, вид очень обеспеченного человека и общая аура мебели красного дерева и рядов чистых блокнотов на столах.

— Мне нужно переодеваться. Я улетаю, — проговорила Бо и исчезла.

Люси усадили, и миссис Нэш посмотрела на нее, улыбаясь, и сказала:

— Ну вот, теперь, когда я вижу вас во плоти, мисс Пим, мы можем спросить вас кое о чем, что нам до смерти хочется узнать. Скажите, пожалуйста, как вам это удалось?

— Что — удалось?

— Произвести впечатление на Памелу.

— Да, — подтвердил мистер Нэш, — именно это нам бы очень хотелось узнать.