Растянувшись в темноте, я пытался немного прийти в себя и все осмыслить. Мне очень хотелось бы знать, что все это означает. Удар был подготовлен и нанесен большим мастером своего дела. Невозможно было представить, чтобы кто-то мог ненавидеть меня до такой степени. Да, это нельзя объяснить ненавистью. И ни у кого нет оснований мстить Пат. Данная комбинация обойдется ее автору очень дорого! Они подготавливали ее в течение шести месяцев. За всем этим кроется какая-то махинация, уж в этом-то я не сомневался. Кери был всего лишь жертвой. Вероятно, он расчитывал погреть на этом руки, а схлопотал пулю. Рег Хоплон и Мира просто воспользовались им как инструментом.

Хими – веселый еврей высокого роста. Его рост решительно превышал шесть футов, а вес явно перевалил за двести футов. Чуть слышными шагами он подошел ко мне и приподнял занавеску.

– Ну, как дела, Герман?

– Чувствую себя гораздо лучше.

И это было правдой. Полчаса, проведенные в парилке, и еще полчаса, отданные массажу, проделанному ловкими и умелыми руками Хими, сделали свое дело. Он включил настольную лампу в моей кабинке, положил на стол кипу газет, придвинул все это к кушетке, положив сверху большой коричневый мешок.

– Сначала нужно поесть, почитаешь потом. Когда желудок доволен, мир кажется веселее.

Хими всегда в курсе всех событий. Когда-то я оказал ему несколько услуг – еще в то время, когда был простым полицейским. Я помог ему избавиться от опасной компании и найти работу. И вот теперь он хозяин турецких бань и делает хорошие дела. Женился он на девушке этого квартала. По сути дела, он никогда не был настоящим преступником. Это был простой парень, умирающий от голода.

Я с интересом разорвал мешок. В нем оказались четыре огромных сандвича и бутылка бурбона. Я был рад, что это не ром. До конца своих дней я не буду пить эту гадость. С огромным аппетитом я набросился на садвичи. Уничтожая ветчину с яйцами, я обратился к Хими:

– Ты очень рискуешь, скрывая меня здесь.

Хими проверил состояние вентиляции, потом поправил махровое полотенце, в которое я был запеленут.

– Будь они все прокляты, эти флики! Я, конечно, не говорю о присутствующих. Вы можете оставаться у меня хоть навсегда, если это вас устроит, Герман. Но, боже мой, какая суматоха! Газеты, радио, полицейские передачи... Судя по тому, что они утверждают, вы прямо факир-иллюзионист!

– А что ты сам об этом думаешь? – улыбнулся я.

– Вы сами это отлично знаете, – вздохнул Хими и удалился неслышными шагами.

Я открыл бутылку и сделал хороший глоток, чтобы запить сандвичи. У меня болело горло, и я с трудом проглотил огненную жидкость. Теперь я чувствовал себя лучше, теперь я смогу постоять за себя и за Пат. То, что я позволил себе так поступить с Жилем, оказалось каплей, переполнившей чашу. В настоящий момент все газеты, вероятно, поносят инспектора Греди. На него наверняка возложат ответственность за случившееся, присовокупив к нему и Джима.

Я развернул одну из газет. Сразу бросилось в глаза, что я теперь полностью заменил Пат. В газете красовался мой огромный портрет, чтобы всякий мог опознать меня при встрече. Некоторые места в статье были написаны особенно выразительно:

«...удрученный своей драмой, которую он мучительно переживает, Большой Герман, а он действительно был настоящим детективом, под влиянием навязчивой идеи хотел вырвать нужное ему признание из уст, которые теперь мертвы. Сходя с ума от горя и желая во что бы то ни стало доказать невиновность неверной жены, вина которой была совершенно очевидна...»

Весь столбец был в таком же духе. Я бросил эту газету и взял другую.