Ира, до этого не замечавшая посредственного юношу, который не имел ни талантов, ценящихся в студенческом обществе, ни особого «прикида» и принимал участие в тусовках лишь в качестве статиста, волей случая оказалась его соседкой по столику. Откровения Димы ее развеселили, и она, перекрыв своим звонким голосом веселый шум, царящий за столом, провозгласила тост:

— Внимание! Очередной зачет сдан, и черт с ним — на горизонте светит другой! Все вы показали чудеса доблести, изобретательности и ловкости, преодолевая этот рубеж, за которым маячат следующие. Надеюсь, они будут нам так же по зубам, как и этот. Поэтому я вам ничего желать не буду! А вот Дим Димычу Димону, — она указала рукой на сидящего возле нее Диму, — усердно, но без успеха грызущему гранит науки, словно мышонок прошлогодний сухарь, желаю, чтобы он поменьше стачивал зубы о науку — ну и хрен с ней, если тебе не дается! — а поимел лучшие результаты! Поимей учебу, иначе она поимеет тебя!

Ее тост подхватили нестройные голоса:

— За мышонка Диму! Пусть переходит с гранита на сыр, а лучше на сало! Дим, за тебя! За мышонка, чтобы он наконец вырос в серую мышь! Мышонок, трахни учебу — хватит ей трахать тебя!

Шутливый тост Диме не понравился, он не без основания счел, что теперь к нему приклеится прозвище Мышонок. Он не стал ничего говорить в ответ, а только поставил на стол полный фужер с вином, который держал в руке, и покинул кафе.

Вскоре Ира вышла покурить и увидела стоящего у входа Диму, который сразу подошел к ней и, глядя в упор, произнес:

— Что я тебе плохого сделал? Почему ты так со мной поступила?

— Как? — удивилась Ира. — Ты о чем?

— Почему ты обозвала меня… мышью?

— Что? — Ира не сразу поняла, что имел в виду Дима, а потом, сообразив, расхохоталась.

Обидеться на шуточное сравнение в ее понимании было нонсенсом, как если бы она кого-нибудь послала к такой-то матери, а тот бы стал дотошно уточнять ее адрес. Смеялась долго, от души, до слез, не в силах остановиться, наблюдая за тем, как постепенно сползает маска обиды с лица Димы. И он, не в силах сопротивляться ее заразительному смеху, начал вместе с ней нервно хохотать. Успокоившись, они вместе вернулись в зал, и Ира затянула его в толпу танцующих. С этого дня они подружились, стали встречаться, проводили много времени вместе, и Дима влюбился. Он по ночам видел эротические сны, в которых всегда присутствовала Ира, после чего тайком застирывал трусы. Но, встречаясь с ней, терялся. Ира, умудренная любовным опытом, заметила его страдания и однажды, танцуя с ним на дискотеке, пошутила, будучи навеселе:

— Килограмм конфет «Рафаэлло», мартини — и я твоя!

Дима от неожиданности остановился, а обретя дар речи, спросил:

— Ты это серьезно?

— Серьезнее не бывает, — рассмеялась девушка.

— Я быстро, я сейчас… — И, не дождавшись конца танца, умчался, несмотря на толчею на танцплощадке.

— Что это с ним? — поинтересовалась подружка Маша, танцевавшая рядом.

— От счастья крышу снесло. Да ну его! — Ирка знала, что ей, такой эффектной девушке, недолго оставаться здесь в одиночестве, и не ошиблась.