«Поко» означало «первая». Знатные хапторы не слишком церемонились с женщинами своих гаремов, обозначая их числительными «поко», «покото», «покото’ша» – «первая», «вторая», «третья» и так далее. Но, очевидно, поко владыки клана уважали – тем более что она рожала мальчиков. Это последнее обстоятельство считалось очень важным, и вряд ли Шеггерен’кшу взял бы первой супругой самку с неподходящей генетикой. У расы хапторов была странная особенность, не понятная для земных ксенобиологов: лишь пятая часть их женщин производила на свет детей мужского пола, и эти самки ценились выше прочих.

Служители начали возиться у экипажа землян, пытаясь запихнуть в него останки робота. Петрович и Шошин им помогали: коммандер забрался в салон и тянул груз на себя, инженер следил, чтобы не сломали хрупкие обгоревшие манипуляторы. Марсель толковал с «говорильником» – вероятно, они обсуждали очередную поставку продуктов и образцов планетарной флоры и фауны. Харгрейвс пребывал в глубокой задумчивости, и ему, пожалуй, было о чем поразмыслить: впервые он увидел в этом мире изделие лоона эо. И что это значило? Ввозят ли хапторы лишь украшения для знатных дам, или, предположим, агрегаты для производства воды и воздуха на девственных планетах?.. Торговый атташе хмурился, потирал лоб и, приблизив к губам комм-браслет, что-то бормотал – очевидно, делал заметки на память.

Хурцилава поманил к себе Эрика и тихо шепнул:

– По моим наблюдениям, консул, вы их слушали. Слушали, так? Или здесь уместно другое слово? Сканировали, приобщались к эмоциям, исследовали ментальный спектр?

– Ну, не то чтобы исследовал и приобщался... – скромно произнес Эрик. – Это получается само собой, как ощущение тепла и холода, или как...

– Не будем вдаваться в подробности и перейдем к сути. Вам есть о чем поведать? По свежим впечатлениям?

Эрик на секунду задумался, потом вымолвил:

– Я не ощутил стойкой неприязни или тем более ненависти. Любопытство, удивление... особенно при виде фокусов Ивана Петровича и Павла... Неприязнь, пожалуй, тоже есть, но трудно сказать, чем она вызвана: нашим видом и расовой принадлежностью или мыслями о проигранной войне.

– Кажется, мы не ошиблись, связавшись с Кшу, а не с другими кланами, – пробормотал Хурцилава. – Шеггерен, безусловно, мыслит шире, чем остальные харши’ххе... так широко, насколько возможно для хаптора... Скажите, Эрик, ему понравился наш дар?

– Очень! Это я могу утверждать со всей определенностью, – откликнулся Эрик. – Однако, шеф, мы его обманули. Этот гигантский меч... вряд ли Александр смог бы им размахнуться... и такую сталь в его эпоху не варили... Обман, сплошной обман!

Глава миссии пожал плечами:

– Выбирайте правильно термины, консул: не обман, а лукавство. Вы ведь из моих студентов... Вспомните, чему я учил вас в Академии: дипломатия – это искусство добиваться своего, не пуская в ход аннигилятор. А потому кланяйтесь и хитрите, хитрите и кланяйтесь.

Молча кивнув, Эрик приложил ладонь к подбородку.

Чаша треснула, на стол посыпались осколки, один оцарапал ладонь. Из ранки выступила кровь, и харши’ххе слизнул ее языком.

«Обманули!» – думал он, глядя на раздавленные чаши. Обманули проклятые Ппуш, обманул Баргахори, их владыка! Чтоб его хакель упал и больше не поднялся! Чтоб его самки рожали уродов! Чтоб на его голове выросла шерсть, как растет она у шуча! Чтоб завелись в его заднице синие черви и сожрали его изнутри!

Тот мирок, из-за которого произошла война, был ничтожен. Камень и лед, лед и камень... Никому не нужный мир, и шуча это понимали. Не зря же их мудрец, тот, кого зовут ширен’таха’катори, отдал планету хапторам.