Словно избавляясь от наваждения, хаптор тряхнул головой, и фиолетовый камень закачался у его лба.

– Это был твой предок? – Голос Шаххаш’ пихи казался таким тихим, что Эрик с трудом расслышал его слова. – Твой предок?

– Да. Что удивительного, пха? Люди летают в космос уже шесть веков, многие служили у лоона эо и служат до сих пор. Правда, в те далекие времена контакты с хапторами были очень редкими.

Шаххаш’пихи с шумом выдохнул воздух и, похоже, расслабился:

– Назови имя твоего предка и скажи о его заслугах.

– Его звали Сергей Вальдес. Со временем он стал адмиралом Флота и погиб в войнах с дроми, – произнес Эрик с некоторым удивлением.

– Сеги’вадес... – повторил Шаххаш’пихи. – А другие? Другие родичи, что заполняют время между ним и тобой?

– Его дочь Ксения Вальдес стала поко Петра Тревельяна, тоже воевавшего с дроми и тоже погибшего. У них остался сын Павел Тревельян, Судья Справедливости, по-вашему – ширен’ таха’катори, очень уважаемый человек. Его сын Рустам сражался с дроми до полной победы и едва не умер от тяжкого ранения. Это мой близкий предок, его сын стал моим родителем, и хотя я появился на свет после смерти Рустама Тревельяна, старшие рассказывали мне, что он обладал великим мужеством. Оправившись от ран, он прожил еще целый век и...

– Достаточно, – сказал Шаххаш’пихи. – В твоей семье были славные воины, и моя честь не потерпит ущерба, если я назову тебе своих предков.

С этими словами он выпрямился, закрыл глаза, прижал ладонь к фиолетовому кристаллу и запел. Пение или монотонный речитатив оказалось едва понятным Эрику; с губ Шаххаш’ пихи стремительно слетали имена, и было их не меньше, чем в списках команды тяжелого крейсера. Рычащие и шипящие звуки заполнили комнату, и ее магическое очарование будто отступило перед этой лавиной, но не исчезло совсем; Эрик ощущал, как с каждым словом стихает гнев, как ярость хаптора сменяется спокойствием. Но что вызвало этот приступ злобы?.. Понять причину он не мог и поэтому чувствовал себя неуверенно.

Шаххаш’пихи замолчал. В волшебном чертоге вновь воцарились мир и тишина. Эрику почудилось, что светильники, изображавшие стволы деревьев, изменили цвет: прежде они испускали ровное золотистое сияние, а сейчас в нем вроде бы появился оттенок голубизны. Ткань, покрывавшая стены комнаты, едва заметно мерцала, серебряные искры рождались в ее глубине, сливаясь временами в мгновенный проблеск молнии. Наверняка все это не было случайной метаморфозой, и в голове Эрика всплыли воспоминания о гипноглифах, тканях забвения и других запретных товарах лоона эо. Эти артефакты непонятного назначения в Земную Федерацию не ввозили, но у хапторов могли быть иные правила на сей счет.

– Теперь я не могу тебя убить, а ты – меня, – нарушил молчание Шаххаш’пихи. – Даже если между ашинге и хапторами снова начнется война. Даже если прикажет владыка Кшу или другого клана.

– Это приятное известие, – откликнулся Эрик. – Есть причина?

– Разве ты не знаешь? Ты назвал мне своих предков, и я сделал то же самое. Мы исполнили Ритуал, и теперь между нами не может быть крови. Таков обычай.

– Мне он нравится. И я благодарен тебе за беседу и за это чудо. – Эрик окинул взглядом волшебную комнату. – Мне пора возвращаться, пха. Я подумаю над тем, что ты рассказал.

Они покинули зал владычного совета, спустились на лифте и вышли на площадь.