Веки Таиты под ее пальцами дергались и дрожали. Он моргал, не в силах сдерживаться. Самана, не обращая на это внимания, медленно ввела в глазницу иглу, и ее кончик достиг начала глазного прохода. Самана постепенно усиливала давление, пока игла не пронзила мембрану и не углубилась в череп рядом со зрительным нервом, не повреждая его. Она почти не встречала сопротивления. Все глубже и глубже вводила Самана иглу. Когда та погрузилась почти на длину пальца, Самана скорее почувствовала, чем услышала легкое прикосновение острия к нервному узлу там, где перекрещивались нервы, идущие от глаз. Бамбуковая игла находилась в проходе. Следующий шаг следовало сделать абсолютно точно. Лицо Саманы оставалось спокойным, но безупречная кожа женщины покрылась легкой испариной, а глаза сузились. Она сконцентрировалась и сделала последнее усилие. Никакой реакции со стороны Таиты. Самана поняла, что допустила ошибку. Она потянула иглу чуть назад, немного изменила ее положение и снова погрузила на прежнюю глубину, только нацелившись чуть выше.

Таита вздрогнул и негромко вздохнул. Потом обмяк и впал в забытье. Мерен, предупрежденный заранее, ожидал этого и сильной рукой сразу взял Таиту за подбородок, не давая седой голове упасть на грудь. Самана так же осторожно, как вводила, извлекла иглу. Наклонившись, женщина рассматривала отверстие на дне глазницы. Крови не было. У нее на глазах крошечная рана самопроизвольно закрылась.

Самана одобрительно хмыкнула. Затем ложкой вернула свисавший глаз в орбиту. Таита быстро замигал: глаз встал на место. Самана протянула руку за льняной повязкой, которую Тансид смочила целебной мазью и заблаговременно выложила на мраморный стол; этой повязкой Самана накрыла оба глаза Таиты и надежно завязала ее.

– Теперь, Мерен, как можно быстрее отнеси его назад, в его комнату, пока он не пришел в себя.

Мерен поднял старика, как спящего ребенка, и положил его голову на свое крепкое плечо. Держа Таиту на руках, он побежал в храм, в комнату мага. Самана и Тансид последовали за ним. Кода они вошли, Тансид направилась к очагу, где оставляла греться котелок. Налила в чашку травяной настой и отнесла Самане.

– Подними ему голову! – приказала та и поднесла чашку к губам Таиты. Она понемногу переливала жидкость магу в рот и одновременно массировала Таите горло, вынуждая глотать. И помогла выпить все содержимое чашки.

Ждать долго не пришлось. Таита напрягся и схватился за повязку. Его руки задрожали, как у паралитика. Зубы застучали, и он стиснул их. На челюстях вздулись желваки, и Мерен испугался, что Таита откусит себе язык. Воин попытался разжать челюсти мага, но Таита вдруг сам раскрыл рот и закричал; все мышцы его тела стали жесткими, как древесина тика. Судорога за судорогой сотрясали его тело. Он кричал от ужаса и стонал от отчаяния, потом разразился безумным хохотом. И столь же внезапно заплакал, словно у него разрывалось сердце. Потом опять закричал, прогнув спину так, что его голова коснулась пяток. Даже Мерен не мог удержать это хрупкое старое тело, наделенное теперь демонической силой.

– Чем он одержим? – воскликнул Мерен, обращаясь к Самане. – Останови его, иначе он убьет себя.

– Раскрылось его Внутреннее Око.