|
Он втирал мазь девочке в кожу головы, а она притулилась к нему и зажмурилась, как котенок, которого гладят. Он продолжал негромко говорить, и девочка время от времени открывала глаза, смотрела ему в лицо и снова закрывала. Когда он закончил, они выбрались из воды и сели рядом на берегу, обсыхать на солнце и ветерке. Таита между тем взял бронзовые щипцы и дюйм за дюймом обследовал все тело Фенн. Травяная мазь убила множество вшей и иных паразитов, но многие все еще впивались в ее кожу. Таита вытаскивал их и давил. Фенн радовалась, когда насекомые негромко лопались в лужице крови. Когда он удалил последнего паразита, девочка взяла у него щипцы и занялась теми насекомыми, которые переползли от нее к магу. Зрение у нее было острее, пальцы проворнее, и, отыскивая паразитов, она порылась в его серебряной бороде и под мышками. Потом перенесла свое внимание ниже. Она была дикаркой и не проявила ни малейшего смущения, когда маг провел пальцами по шраму в нижней части живота, оставшемуся после кастрации. Таита всегда старался скрыть этот постыдный знак от других, за исключением Лостры, когда та была еще жива. Теперь она вновь вернулась к жизни, и он не испытывал никакого смущения. Но, хотя действия Фенн были естественными и невинными, он отвел ее руку.
– Могу сказать, что мы опять хорошо знаем друг друга, – высказал свое мнение Таита, когда она закончила очищать его от насекомых. Он коснулся своей груди. – Таита! Фенн серьезно смотрела на него. – Таита! Он повторил жест. Девочка поняла. – Таита! Она ткнула его в грудь пальцем и рассмеялась. – Таита! – Фенн! – Он прикоснулся к кончику ее носа. – Фенн! Она решила, что это еще забавнее. Энергично покачала головой и хлопнула себя по тощей груди. – Кона Манзи! – сказала она. – Нет! – возразил Таита. – Фенн! – Фенн? – неуверенно повторила она. – Фенн? Произношение у нее было идеальное, словно она с рождения говорила по-египетски. Девочка немного подумала, улыбнулась и согласно произнесла: – Фенн! – Бак-хер! Умница, Фенн! – Бак-хер, – точно повторила она и снова хлопнула себя по груди. – Умница Фенн. Ее сообразительность вновь поразила и обрадовала Таиту.
Когда они вернулись в лагерь, все с удивлением смотрели на Фенн, хотя их предостерегали от этого. – Сладкая Исида, да она одна из нас! – воскликнул Мерен. – Она вовсе не дикарка, хотя и ведет себя так. Она египтянка. Он порылся в седельной сумке и достал запасную рубашку. – Она почти чистая, – сказал он Таите, – а девочке пристало ходить одетой. Фенн смотрела на одежду, как на ядовитую змею. Она привыкла к наготе и хотела увернуться, когда Таита стал через голову надевать на нее рубаху. Потребовалось немало увещеваний, но в конце концов он ее одел. Рубашка была велика, ее край спускался до самых лодыжек, но собравшиеся вокруг воины громко выражали свое восхищение и одобрение. Фенн приободрилась. – Женщина до глубины души, – улыбнулся Таита. – Поистине женщина, – согласился Мерен и снова пошел к своей сумке. Достал красивую цветную ленту и отдал девочке. Мерен, любитель женщин, всегда возил с собой такие пустяки. Они способствовали установлению дружеских отношений с лицами противоположного пола, с которыми он сталкивался в своих странствиях. Мерен повязал ленту вокруг талии девочки, как пояс, чтобы полы рубашки держались выше. Фенн наклонила голову, разглядывая его работу. – Смотри, как прихорашивается. – Они улыбнулись. – Жаль, что такая уродливая. |
