Кэтрин зажмурилась, как перед прыжком в холодную воду, и выпалила, отчаянно краснея:

— Я сказала своему шефу, что Ронан — мой официальный жених!

Опа-опа, как все удачно складывается. Да тебя и уговаривать особо не надо будет, злючка ты моя колючая.

— И да, я знаю, что поступила опрометчиво, не спросив согласия мистера Салливана, но иначе меня бы уже уволили. И вот… — она развела руками, — я приехала.

— А как ты оказалась в том баре? — решил прояснить я одну деталь.

И еще с удовольствием узнал бы как часто, но это позже. Без лишних ушей.

— Видишь ли, Ронан, у нашего начальства — самого высокого, не у моего шефа, мой — нормальный мужик — так вот у нашего президента пунктик на тему пристойного поведения. Не приведи господи засветить где-либо в соцсетях свою фотку в откровенном купальнике или на отвязной вечеринке. Наш отдел персонала очень строго мониторит личную жизнь сотрудников. Поэтому я изредка выбираюсь в тот бар на противоположном конце города. Потому что… ну, пить дома в одиночестве — это совсем уж дно.

— И ради чего ты терпишь такой тотальный контроль? — Какое-то неприятное чувство шевельнулось внутри от ее рассказа. Что за моторня? Не, понятное дело, у нас тоже есть правила и все такое. Но, блин, мы-то стали известными личностями, за нами и правда полстраны следит. Но, блин, разве можно так издеваться над своими работниками? У нас все-таки свободная страна!

— Не твое, блин… — прищурилась опять раздраженно Кэтрин, а я уже с почти покорностью констатировал, что меня ее злость заводит. Вот никогда не любил стервозных бабенок, я по ласковым кошечкам так-то, а тут…

— Тц-тц-тц, котятки, спокойненько!

Голубоглазка шумно вдохнула и успокоилась. Внешне. Но заводить не перестала. Гадство!

— Ради карьеры, Ронан. Ради карьеры, — процедила она мне таким тоном, будто я был на тотальном ручнике. — Я рассчитывала на повышение в следующем году. Мне хотя бы пару лет продержаться в новой должности, и можно будет уже искать новую работу в другой компании. И уже не рядовым секретарем или помощником, а как минимум начальником подразделения документарного контроля.

Я почесал подбородок.

— Начальник подразделения документального контроля, говоришь? И чё, это так круто, что стоит терпеть такое дерьмо?

Кэтрин закатила глаза, всем видом показывая, какой я непроходимый дебил. А я не сдержался и прихватил-таки ее опять незаметно за задницу. В постели глаза закатывать будешь, засранка!

— Ну естественно, мистеру суперстар не понять мелочного копошения простых смертных! С ваших секс-божественных высот все это не разглядеть даже, так что можно растопта…

— Тш-ш-ш! Тигрятки мои, мы ведь договариваемся, помните?

— Помним.

— Ну а раз помните, то слушать мою команду. Ронан, руки убрал от ее ягодиц. Ты, Кэтрин, когти вытащи из его руки. Сели оба. Ты слева, ты справа. Рты закрыли, уши распахнули и слушаем вашего повелителя, что разрулит сейчас ситуацию.

Я так прифигел от столь резкой смены тона нашего «вечно-душки-папочки-Ронни», что реально молча клацнул зубами, убрал руки и смирно сел на указанный стул. Неудобный, зар-раза, как пыточная дыба.

— Итак, Ронан и Кэтрин. Вы встретились случайно, пару недель назад…

Кэтрин, как примерная ученица, подняла руку.

— Все вопросы потом.

— Сэр, это не вопрос, а уточнение. Можно изменить две недели на два месяца?

— Это принципиально?

— Более чем.

— Ладно, я потом найду, чем заполнить эти месяцы.