"Господи, помоги мне", думал он. И не был уверен, от чего он просит защиты: от некоего неизвестного врага или от темных импульсов, таящихся в нем самом.

Пыльная круговерть в пустыне. Он мчится по шоссе быстрее других. Мимо легковых машин и грузовиков. Пейзаж в дымке. Разбросанные то тут, то там города.

Быстрее. Быстрее. Будто его засасывает в черную дыру.

Мимо Викторвилля.

Мимо Яблочной долины.

Через Кайонский перевал на высоте четырех тысяч двухсот футов над уровнем моря.

Потом он спускается. Мимо Сан-Бернардино.

Риверсайд. Карона.

Через горы Санта-Ана.

Южнее. Магистраль Коста-Меса.

Город Орандж. Мастин. Лабиринты предместий Южной Калифорнии.

Невероятной силы магнетизм все гонит и гонит его на запад.

Это даже больше, чем магнетизм. Это гравитация. Притяжение. Вниз, в водоворот черной дыры.

Поворот на магистраль Санта-Ана.

Сухость во рту. Горький металлический привкус. Бешено колотится сердце и пульсирует кровь в висках.

"Мне необходимо быть кем-то".

Скорее.

Позади Ирвин, Лагуна-Хиллз, Эль-Торо.

В самое сердце тайны.

"…необходимо… необходимо… необходимо… необходимо… необходимо…". Мишн-Виэйо. Вот оно. Здесь.

Он съезжает с магистрали.

Ищет магнит. Загадочную притягательную силу.

Весь этот путь из Канзас-Сити он проделывает в поисках неизвестного. С целью узнать свое непостижимое, удивительное будущее. Дом. Признание. Смысл жизни.

Здесь поворот налево, еще два квартала, поворот направо. Незнакомые улицы. Однако для того, чтобы сориентироваться, ему достаточно лишь отдаться силе, которая движет и управляет им.

Дома в средиземноморском стиле. Аккуратно подстриженные лужайки. Тени от пальм на бледно-желтой штукатурке стен. Здесь. Вот тот дом. В глубине.

На обочину. Остановка.

Дом как дом. Как все остальные. Но кто внутри? Здесь что-то такое, что он впервые почувствовал в далеком теперь Канзасе. То, что притягивает его. Нечто.

– Приманка.

Внутри, в доме. Ждет его.

Из его груди вырывается победный клич. Только звук. Без слов. Чувство облегчения. Не нужно больше искать судьбу. И хотя он пока не знает, какая она, он уверен, что нашел ее. Киллер расслабляется, потные руки соскальзывают с руля. Он доволен, что долгому путешествию пришел конец.

Он, обуреваемый любопытством, взволнован сильнее обычного. Но стальная хватка принуждения ослаблена, и он не торопится. Биение сердца становится нормальным. Прекращается звон в ушах, дыхание становится глубоким и ровным. За рекордно короткий отрезок времени он становится, во всяком случае внешне, таким же спокойным и собранным, как в особняке в Канзас-Сити, где он благоговейно и с радостью наблюдал за милыми подробностями смерти мужчины и женщины в их огромной георгианской кровати.

Через минуту все это прекратилось, и он полностью пришел в себя. Внутричерепное давление упало так же внезапно, как и поднялось. Прошла боль в суставах и мускулах. Солнце больше не слепит глаза. Как будто его внезапно вырвали из кошмара, в котором он был действующим лицом.

Марти облокотился на свой "таурус". Ему трудно было поверить в то, что худшее уже позади, и он напряженно ждал удара новой необъяснимой волны параноидального ужаса.

Он выглянул на улицу, которая показалась ему одновременно знакомой и чужой, ожидая появления какого-то чудовищного фантома откуда-то снизу, из-под земли, либо спустившегося сверху, с пронизанного солнцем воздуха. Создания с нечеловеческим обликом, безжалостного и жестокого.