Меня, однако, беспокоило небольшое расхождение: южная шахта камеры Фараона должна была указывать точно на Аль Нитак (Зета Орион), самую нижнюю звезду Пояса Ориона, а не на центральную. Аналогия была слишком точной, столь же точным было и астрономическое соответствие основания пирамиды и ее склонов, чтобы такое важное астрономическое соответствие конкретной звезды конкретной пирамиде было ««упущено» строителями, даже если отклонение и составляло всего лишь половину дугового градуса.

Я снова рассчитал прецессию Аль Нитак, но этот раз поместив ее на высоте 44,5 градуса, и обратным счетом определил время. Получился 2590 год до н. э. Затем я рассчитал время для Сириуса при высоте в 38 градусов 28 минут и получил 2730 год до н. э. Это означало разрыв между строительством камеры Царицы и камеры Фараона в 140 лет, чего быть не могло. Приемлемым максимальным временем между сооружением той и другой камер для меня (и, уверен, для других) было бы двадцать лет. Где-то вкралась ошибка: либо в измерения Петри, либо у древних при строительстве шахты: первое казалось более вероятным, учитывая точность, проявленную во всем при строительстве Великой пирамиды. Чтобы получить дату, которая была бы логична, были произведены на калькуляторе расчеты, которые показали, что уклон должен был быть более пологим и для первой, и для второй шахты, причем шахта камеры Царицы ближе к 39,5 градуса, а шахта камеры Фараона ближе к сорока пяти градусам. Только при таких условиях получался временной разрыв дат в двадцать лет, который можно назвать приемлемым. Этот расчет давал дату около 2450 года до н. э. для Великой пирамиды, то есть приблизительно на век раньше, чем предполагали все. Может ли такое быть возможным? А может быть, измерения Петри не очень точны? Никто на эти вопросы ответить не мог вплоть до 1993 года, когда Рудольф Гантенбринк измерил углы снова.

Работая над статьей, я решил запустить египтологам еще один пробный шар, на этот раз в Соединенные Штаты. Я послал небольшой трактат в Калифорнийский университет в Беркли и в августе 1986 года получил ответ от доктора Фрэнка А. Норика, руководителя Музея Лови. Доктор Норик признал, что он и его коллега Джеймс Диц «восхищены некоторыми (моими) выводами и взаимосвязями». Они не считали себя достаточно компетентными, чтобы дать заключение о теории, и переслали мою работу профессору Кэтлин Келлер из Департамента ориенталистики. Келлер в своем ответе заявила, что окончательную оценку она хотела бы придержать до той поры, когда Марк Ленер завершит свое топографическое исследование плато Гизе, которое проводит в настоящее время, но считает: хотя и есть множество данных в Текстах пирамид, связывающих мертвого фараона с Орионом, ей не кажется, что план размещения пирамид в Гизе был предопределен расположением звезд в созвездии Ориона. Она затем подтвердила существование свойственной египтологии проблемы, которая, как я начал подозревать, была широко распространена в этой профессии: а именно — серьезное изучение связи между астрономическими явлениями и древнеегипетской архитектурой находится в младенческом состоянии и сейчас начинает принимать другую форму, которой она дала название «гипотезы (зачастую дикие) пирамидиотов».

Затем от нее последовало предупреждение, которое я уже цитировал ранее, — ассоциация небесных тел с архитектурой заставляет египтологов нервничать, «…больше бояться того, что такая связь все-таки существует между ориентацией… египетских храмов и небесами, а не отсутствует». Но значимыми в ее письме были слова о «пирамидиотах» — вот в чем была суть проблемы. Упомяни о теории пирамид, особенно связанной со звездами, и египтологи бросятся врассыпную. Информировать о своей теории только международные круги египтологов — дорога в нику-да: вряд ли теория звездной аналогии когда-либо всплывет на поверхность в этих водах.