– Кассет много, это фигова туча часов, – небрежно подметил Василий, – если хотите, я могу помочь.

– Нет нет, – запротестовал Эрих и поспешно закрыл коробку, – это моя фигова туча… и только моя…

Василий смутился.

– Простите, брякнул не подумав.

– Все в порядке. Привези видеомагнитофон как можно быстрее.

Василий кивнул и, пряча глаза, поспешно вышел. Эрих стоял посреди гостиной и с обреченным видом смотрел на коробку с семейным видеоархивом. На магнитной ленте из полистирола, словно в летописи, запечатлены все основные моменты его жизни. Жизни, которой у него уже никогда не будет.

***

Через открытую дверь палаты Эрих наблюдал, как по коридору туда сюда сновали врачи и медсестры. Алексея перевели из реанимации в терапию, и поток посетителей не иссякал. Светлана и Эрих проскользнули в палату в промежутке между посещением семьи и коллег по работе.

– Выглядишь как огурчик! – нарочито бодро выдала Анисимова, игнорируя реальное состояние больного.

– Я сейчас как после Галочки с Фенечкой , – улыбнулся Мартынов Краузе, и оба вспомнили, как в первый год работы на спор выпили сильнодействующий фармакологический коктейль.

Лицо Алексея было бледным, как медицинский халат только что вышедшей из палаты медсестры. Взгляд потухший.

– Неужели Анисимова и тебя в это втянула? – переведя взгляд на сокурсницу, он язвительно спросил: – Небось еще и уговаривала?

– Не без этого, – смущенно признался Эрих.

– Нашла кому мозги базикалить! Окстись, Анисимова!

– Между прочим, я вам обоим одолжение делаю, – не сдавалась Светлана. – Потом еще спасибо скажете.

Эрих постарался увести разговор в другое русло:

– Как прошла операция?

После длинного рассказа о том, как его по пробкам везли в карете Скорой помощи в больницу, а затем готовили к операции, Алексей не выдержал и признался:

– На самом деле я жутко рад, что ты пришел. Случившееся со мной явно по твоей части.

– Расскажи, что случилось.

– Помню безумные глаза мальчишки и крик, что я кого то убил. Все произошло так быстро, что я сразу то и не понял, что он меня ножом ударил. Думал, что просто какой то палкой. Боль была жуткой. Только когда сын мой закричал… у меня ноги подкосились… упал на колени и вытаращился на пацана, а тот сразу в себя пришел и начал рыдать… Нес какую то околесицу.

– Леша, мы хотим поработать с мальчиком, – призналась Анисимова. – Если все оставить как есть, то он еще кого нибудь покалечит.

В коридоре послышались металлический лязг и короткая перепалка, Эрих вздрогнул и метнул на дверь опасливый взгляд. Со дня смерти жены он нервно реагировал на резкие движения и громкие звуки.

– Завтрак, – многозначительно пояснил Алексей. – Жду не дождусь, когда отсюда сбегу.

– Даже не думай, – Светлана жестом показала, что будет за ним следить.

– Мальчишку Максимом зовут. Я то не против, чтобы вы подключились, но думаю, что его родители навряд ли это допустят – в полиции уже дело возбуждено. Они во что бы то ни стало оградят его от любых специалистов, которые смогут навредить защите. А когда услышат про регресс и гипноз, вообще в штыки воспримут.

– Надо попытаться, – настаивала Светлана, – у тебя есть их телефон?

Придерживая стягивающую повязку на животе, Алексей потянулся к тумбочке за телефоном и продиктовал номера.

– Вам лучше говорить с матерью. Она хотела что то мне рассказать, но муж не позволил.

– Отлично, есть от чего оттолкнуться.