Не успела за ними закрыться дверь, как рыжеволосая девушка за стойкой нарочито громко их поприветствовала. Эрих взглянул на девушку и вздрогнул, она напомнила ему Асту – последнюю жертву убийцы его жены. Такая же огненная копна волос и бледная, как фарфор, кожа. На мгновение в памяти всплыл окровавленный гостиничный номер, от чего доктор потерял связь с реальностью и замер как вкопанный.

– Эрих? – Анисимова тут же вывела его из ступора. – Все в порядке?

Крузе заморгал и, глядя на встревоженную коллегу, кивнул.

Кофейня была полупуста, звуки их шагов по каменному полу эхом разносились в пространстве.

– Я не совсем понимаю причину нашей встречи… – начала Ирина после того, как они разместились за столиком у окна.

Она лукавила, Эрих сразу это понял. Ему показалось, что увидев его, она даже испытала облегчение. Поэтому он сразу пошел ва банк, не дав ей время на раздумья.

– Когда впервые ваш сын заговорил о прошлой жизни?

Ирина замерла, судорожно соображая, как ей реагировать.

– Это Эрих Краузе – мой коллега, – пояснила Светлана.

– Я знаю, кто он, – призналась Ирина, – мы дважды хотели записаться на прием, но по разным причинам откладывали.

– И вот к чему это привело, – Эрих даже не старался быть вежливым.

Ирина одарила его недовольным взглядом и попыталась объяснить:

– Мой муж на дух не переносит разговоры о реинкарнации, а вас, Эрих, уж простите, называет шарлатаном. Сказал, что ни копейки не потратит на эту чушь.

– Не он один, – съязвил Эрих. – Так когда?

Козырева немного наклонилась вперед, чтобы ее ответ не был слышен группе подростков за соседним столиком.

– Как только начал соединять слова в предложения. Сначала это были единичные реплики: «У моей другой мамы белые волосы» или «А раньше я жил в большом каменном доме». Потом он начал рассказывать целые истории о жизни в той семье. Он помнил имена своих родителей, братьев и сестер. Судя по их числу, семья была большая. Иногда вставлял слова на непонятном языке, как выяснилось позже – финском.

– Он рассказывал о своей смерти?

– Нет, никогда.

– А о том, что его беспокоило в той семье? Может, о своих обидах?

Ирина покачала головой.

– Когда он пошел в школу, все прекратилось, то ли его одноклассники подняли на смех, то ли сын среагировал на угрозы отца. Так или иначе, он больше не делился воспоминаниями. Я думала, что все прекратилось, но… – она тяжело вздохнула, – оказалось, что он просто замкнулся в себе.

– Обычная реакция, – вставил Краузе.

– А чем угрожал ему отец? – поинтересовалась Светлана.

– Его поинт  звучал так: если не прекратит разговоры о воображаемой семье, он положит его в психушку.

Светлана выпучила глаза.

– Я вас правильно поняла: вы так и не повели его к психологу?

– Нет. Муж сказал, что сын скоро повзрослеет и поумнеет, поймет разницу между детским вымыслом и реальностью, – она прочитала поступившее сообщение и фыркнула. – Как, впрочем, в итоге и произошло.

Зазвонил ее мобильник, Ирина извинилась и без предисловий застрочила:

– Я уже утвердила тайминг  и бенефиты . Вышли мне самэри  с последней встречи и возьми с собой хендауты !

Отбив звонок, она жестом показал, что готова к разговору.

– Если говорить об итогах: ваш сын пырнул ножом нашего коллегу, отца двоих детей, – отчеканил Эрих ледяным тоном. – Нельзя игнорировать его воспоминания. Не каждый ребенок помнит о прошлой жизни. Вашему сыну нужна помощь гипнолога. Ему необходимо осмыслить, что из того что он пережил в прошлой жизни, осталось незавершенным.