В святилище заветное вступив,

 Там истину я узрю без покровов

 В сиянии божественных лучей.

 Над книгами стал проводить я ночи,

 И блеск зари нередко на листах

 Иссохшего пергамента встречался

 С бледнеющим лучом моей лампады.

 Но скоро жизнь неистовым потоком

 В безмолвную обитель ворвалась,

 Чтоб мой приют нежданно переполнить

 И звуками, и светом, и весной.

 Я полюбил... Клянусь, была достойна

 Красавица безумнейшей любви.

 Лишь ослепил впервые дивный образ

 Мой жадный взор, – я позабыл про все,

 Я позабыл торжественный обет свой

 Над грудой книг иссохнуть, не видав

 Ни ясных звезд, ни голубого неба.

 О милые, приветные черты,

 Вы до сих пор передо мною живы;

 Бессмертными вас создала любовь.

 Но ныне вы задумчиво-печальны

 Витаете в тумане предо мной,

 Тогда же вас цветущими я видел

 И полными небесного огня.

 Как пламенно лобзал я их в то время,

 Как тяжело их было потерять!

Я также знал мучительное горе...

 Но в тихую задумчивую грусть,

 Оно давно во мне преобразилось

 Как свод небес безоблачных, ясна,

 Как океан, печать моя безмерна.

 И дивною гармонией в душе

 Она звучит торжественно и стройно,

 Святой призыв к добру и красоте.

 И я постиг, что счастие земное

 Лишь для себя, для похотей своих

 Пустой обман, неуловимый призрак.

 Но всех людей, как братьев, возлюбить,

 Им каждый миг всецело посвящая,

 Их горести и муки облегчать,

 Им верный путь указывать ко благу,

 Всем существом стремиться к божеству,

 Вот лучшее, нетленное блаженство,

 Вот счастие святое и добро!

 Митридан.

 О говори! Тебе внимаю жадно...

 Твоих речей наслушаться мне дай!

 Их истина вторгается мне в сердце,

 Как теплое дыхание весны.

 Что ласкою все радует и греет.

 Животворит из-под оков зимы.

 Не чудо ли святое воскресенья

 Свершается теперь в груди моей?..

 Натан.

 Взгляни, мой сын, – там солнце золотое

 Торжественно и медленно встает;

 И меж листов, росою окропленных,

 Обильно льет румяные лучи.

 Природы царь, могучее светило,

 Все от тебя, – тепло и свет, и жизнь.

 Но лучшего, прекраснейшего солнца

 Ты бледное подобье для меня:

 И солнце то древней самой вселенной;

 Над хаосом носилося оно.

 Ты знаешь ли ту силу вековую?

 То Божий свет, то мощное добро!

 Когда Творец уготовлял, как зодчий,

 Премудрое создание миров,

 Он взял добро орудием всесильным,

 Он взял добро основой бытия,

 Он положил его конечной целью,

 Чтоб все и всё стремилося к нему.

 Ты, юноша, к добру стремишься тоже,

 Но ты его хотел лишь для себя,

 Чтоб утолить слепое честолюбье;

 И помощи протягивая руку,

 Не познавал ты радости святой;

 И требовал похвал к себе в награду,

 Безумною гордыней ослеплен.

 Ходил ли ты в поля весенним утром?

 Глядел ли ты на ясный свод небес,

 Как над землей любовно он простерся.