– Где?

– Париж, Девятый округ.

– Судя по моим записям, после вашей школы он поступил в наркоотдел.

– По его просьбе. Учитывая его результаты, он мог бы выбрать место получше.

– Вот именно. Почему он не предпочел более перспективную должность? Например, в МВД?

– Бумажная работа не для него. Какое там. Он хотел работать на улице. Попробовать дилера на зуб.

Поблагодарив офицера, Касдан повесил трубку. Греши подчеркнул, что Волокин – сирота. Касдан набрал номер ДСРЗ – Департамента по социальной работе и здравоохранению. Волокин – не классический подкидыш, рожденный от неизвестных родителей, иначе ему, как принято, дали бы фамилию, представляющую собой личное имя: Жан‑Пьер Ален, Сильви Андре. И свидетельство о рождении им выдают в Четырнадцатом округе, где находится ДСРЗ. Приметы того, что детишки родились под несчастливой звездой.

Как и следовало ожидать, Касдану пришлось иметь дело с чиновником, предпочитавшим держать рот на замке. Он процедил сквозь зубы лишь несколько односложных ответов. И все же Касдан узнал один адрес. Эпине‑сюр‑Сен – первый приют, куда в 1983 году попал Седрик Волокин. Ему было тогда пять лет.

После долгих переговоров он нашел пожилую женщину, которая помнила мальчика.

Армянин выдумал историю о статье, которую собирается написать для внутриведомственной газеты судебной полиции, и даже объяснил, по какому случаю. За проявленное мужество Седрик Волокин заслужил благодарность в приказе.

– Я так и знала! – обрадовалась воспитательница. – Так и знала, что Седрик выбьется в люди…

– Каким он был?

– Такой одаренный ребенок! Вы знаете, что он сам, без учителя, научился играть на пианино? И еще пел в церкви. Голос ангельский. Он поступил бы в хор «Певцы с деревянным крестом», если бы не дед с отцовской стороны. Противный старикашка.

– Расскажите поподробнее.

– Вам правда все это нужно?

– Расскажите все, что помните. Я уж сам разберусь.

– Седрик попал к нам в пять лет. Его отец умер вскоре после его рождения. Пьяница. Никчемный человек. Зарабатывал чем придется.

– А мать?

– Тоже пила. И с головой у нее не все было в порядке. После рождения Седрика стало еще хуже. Когда у нее забрали ребенка, она уже разучилась читать и писать.

– А почему дед не взял ребенка к себе?

– Потому что был не лучше своего сына. Русский. Мерзкий тип.

– А у вас он его навещал?

– Время от времени. Дрянной был человечишка. Озлобленный. Всех ненавидел. Я благодарила Бога за то, что Седрик живет не с ним. Но через несколько лет он поместил его в другой приют. Кажется, при монастыре. Он вернул себе права на опеку. – Старуха спросила шепотом: – Можно я скажу, что думаю?

– Конечно.

– По‑моему, он сделал это из‑за денег. Надеялся получать социальное пособие. Но тут его прихватил рак. Он умер, а Седрика перевели куда‑то еще. Не знаю только куда.

– А после вы о нем слышали?

– Лет десять ничего. А потом он приехал меня навестить. Он тогда стал бакалавром. В семнадцать лет! Настоящий красавчик. И с тех пор наезжал по несколько раз в год. Или звонил. Представляете, я в курсе всех его новостей…

Касдан делал заметки. Очевидно, Волокин до самого своего совершеннолетия кочевал по приютам. Как он оплачивал учебу? Получал помощь от ГПО – Городского приемного отделения, которое предоставляет сиротам скромное пособие?

Армянин поблагодарил любезную старушку и подвел итоги. Раз Волокин стал бакалавром до того, как ему исполнилось восемнадцать, значит, это произошло в июне девяносто шестого.