Глава 28

После последнего покушения я отчетливо понял, что мне нужно своё оружие, которое я всегда буду носить при себе для самообороны. Будь оно у меня раньше, и глядишь, меня даже ранить бы не смогли, но что получилось, то получилось.

Сейчас же я сосредоточился на своём пистолете, а конкретно — на изменении в нём рун. А если ещё точнее — на попытке их изменить.

Тут надо немного уточнить такой момент: руна — это вплетённое в предмет многоразовое плетение. Оно всё так же остаётся нитью маны, на которую можно воздействовать. Единственное отличие — после применения руна не исчезает, особенно, если её вовремя подпитывать. Ах, ну ещё и то, что после использования подобных рун редко когда можно увидеть магический круг.

Говоря простым языком, есть особый вид магического оружия, который при выстреле может создавать магический круг, откуда после вылетит заклинание. Только вот такое оружие чрезвычайно редкое, потому что для создания одного такого нужен невероятного таланта мастер. Тут даже все деньги мира могут не помочь. Да и само проявление магического круга говорит не о том, что создатель где-то напортачил, а о том, что в данный момент выстраивается целая цепочка плетений, которые преобразуются в более сложный конструкт.

Но это я отвлёкся.

Сейчас я, на глазах своей личной слуги занимался тем, что частично изменял плетения, заложенные в оружии, в лучшую сторону. Конкретнее — уменьшал расход энергии магического кристалла, заложенного в пистолет, и одновременно с этим увеличивал его мощность.

Ничего принципиально трудного для меня в этом не было.

Только вот я прекрасно видел все вложенные в пистолет плетения, где руны были лишь их внешним отражением, и понимал, что эта работа, скажем прямо, далека от идеала. То, чем данные рунные мастера занимались, для меня было сравнимо с «копированием рисунка». Они знали, что такой рисунок даст такой вот эффект, но недостаточно хорошо понимали, почему так происходит. Вот и страдала сама реализация.

Повторение рисунка раз за разом по взятому образцу и добавление новых погрешностей. Без возможности видеть эти мелочи, мастеру сложно было понять, что он делает не так и очень сомневаюсь, что оружие выдержит частые переделки плетений, если пытаться исправлять это раз за разом. Вот и выходило в итоге, что число неточностей и ошибок множилось, и это сказывалось на конечном результате.

Я не был артефактором или рунным мастером, но некоторые явные огрехи исправить мог. Ко всему прочему, это стало очень хорошей тренировкой для развития моего контроля и привыкания к другой энергетической системе — мне приходилось работать на очень тонком уровне, где из-за одной ошибки я мог сделать бесполезным дорогущий пистолет.

Одно дело, когда знаешь, как, например, удалить нити плетения из конструкта. Другое дело, что сейчас я имел совершенно по иному развитое тело и энергетический каркас, к которым ещё надо было привыкать, чтобы добиться максимальной эффективности. Потому что сейчас мой контроль пусть и был весьма хорош для этого мира, но всё ещё не идеален. Поэтому я оттачивал и этот навык тоже.

Не стоило забывать, что контроль — по сути, самая важная вещь для Аналитика после его разума. А обучение у своих наставников я помнил очень хорошо.

Так, где-то спустя два часа кропотливой работы, когда я более-менее разобрался во всех плетениях и смог подогнать всё так, как мне хотелось видеть, я облегчённо вздохнул. Как ни посмотри, а я добился успеха и не запорол пистолет, что не могло не радовать.

— Так, надо бы проверить… — сказал я и, недолго думая, добавил: — Подожди тут, я сейчас.

— Хорошо, — слегка удивлённо ответила Анна, следя за тем, как я выхожу из лаборатории и двигаюсь в направлении стрельбища.