Федор понимал, что князь Иван кончается. И что будет с княжеством, с ними со всеми, с его службой, когда это произойдет, не представлял.

Иван, отдохнув от утренних тяжких дел, успокоившись, радовался воротившейся тишине. Брал книгу и уносился мыслью в далекие века и иные земли. Или просто лежал, думал. Выходил на гульбище, глядел на озеро, сидя в кресле покойной жены и, как и она, закутавшись от ветра.

Знакомый вид, заозерные синие дали, далекий Переяславль, монастыри, рыбачьи челны на мягко светящейся воде, далекая песня женок – во все теперь вплеталась тихая горечь расставания с этим миром. Ему хотелось не думать ни о чем, только читать и лежать, но думать надо было. Жизнь шла. Где-то двигались рати, трубили трубы. Дядя Данил осенью затеял поход на Рязань, пленил и привел к себе князя Константина Романовича. Дядя стал грузный, старый, а когда-то был худой, смешной, носатый подросток и прощался с ним, с мальчиком, у крыльца, уезжая княжить в Москву. А Михаила Тверского он тогда вовсе не знал, а теперь его опасается даже дядя Андрей, великий князь…

Умрет он, и, конечно, Андрей пошлет сюда тотчас своих бояр, воротится Окинф Великий, начнет судить и править от лица князя. Плохо же тогда придется Федору! А если оставить завещание? Завещания они не послушают! А все же?

Он не хотел оставлять Переяславль Андрею. Вопреки разуму, вопреки лестничному счету, вопреки всему. Не должен был Андрей губить его отца! Ежели право силы признавать за право вообще, тогда уже ничто – и никакая заповедь любви, никакое вежество, ни достоинство мужей нарочитых, ни добро, ни Бог, ни честь – не будет иметь цены! А как же тогда дядя Данил, любимый им паче прочих, решился напасть на Рязань? Там были давние споры из-за Коломны – и все-таки! А отец отобрал Волок у Новгорода, и дядя Андрей им его воротил. Только Михайло Тверской до сих пор не захватывал чужого. Быть может, он и есть лучший князь на Руси?

В конце концов он, Иван, не может и не должен решать просто по родству или по тому, что ему ближе дядя Данил, чем дядя Андрей. Он должен забыть про свое, личное, и думать о земле. Ведь не золотой пояс, не скрыню с добром должен он подарить, а княжество, людей и с ним вместе – будущее всей русской земли.

Да, всей! Потому что тот, кому будет принадлежать его город и весь Переяславский удел, тот и станет… Ну, хоть сможет стать во главе земли и сделать то, чего не удалось его отцу: объединить Русь, а когда-нибудь даже и одолеть Орду. Да, он умирает, он слаб, для него мучительно тяжко даже поговорить с ключником, и ежели бы не верные ему отцовы бояре, что блюдут землю, да не верный Федор здесь, во дворце, что оберегает его, елико мощно, от вседневных дел, он бы, верно, уже погиб, раздавленный тяжестью своей власти. Но от его решения, быть может, на века и века зависит судьба земли, родимой русской страны, Руси Великой, Золотой, или, как нынче стали петь старики гусляры, Святой Руси…

И, быть может, он должен переступить через себя и вручить княжение дяде Андрею. Андрей – великий князь. У него в руках половина Волги, Владимир, Великий Новгород. Получив Переяславль, он сумеет объединить страну. Пройдут века. Где-нибудь на Волге, в Городце, Костроме, Нижнем или в старом Владимире утвердится столица Руси. И он, Иван, и нелюбимый дядя Андрей равно уснут в земле. Будут новые князья, новые бояре. Возведут белокаменные терема над Волгою или Клязьмой, и Орда станет давать дань Руси, как это было при первых князьях… А с чего начнется все это величие? С его, Иванова, дара…

Но сумеет ли дядя Андрей сделать то, чего не удалось покойному батюшке? Кому он, в свой черед, передаст княжение? Сыну? Сын мал еще, и неясно, каким вырастет, да и по лествичному праву власть перейдет дяде Данилу, а после него – Михайле Тверскому. Вновь из-за Переяславского удела возникнут войны. Власть великого князя, ежели потомки Андрея удержат Переяславль за собой, только лишь ослабнет, отдалив грядущее объединение страны…

Так, может, завещать удел Данилу? Ему и перейдет власть вместе с великим княжением и… вражда с Михайлой Тверским, Москве никогда не справиться с Тверью.