Руки воздев,

         Друг, заклинаю свою же память!

         Чтобы в стихах

         (Свалочной яме моих Высочеств!)

         Ты не зачах,

         Ты не усох наподобье прочих.

         Чтобы в груди

         (В тысячегрудой моей могиле

         Братской!) – дожди

         Тысячелетий тебя не мыли…

         Тело меж тел,

         – Ты, что мне пропадом был двухзвездным!..

         Чтоб не истлел

         С надписью: не опознан.

    9 июля 1922

Берлину

         Дождь убаюкивает боль.

          Под ливни опускающихся ставень

         Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль

         Копыта – как рукоплесканья.

         Поздравствовалось – и слилось.

         В оставленности златозарной

         Над сказочнейшим из сиротств

         Вы смилостивились, казармы!

    10 июля 1922

«Удостоверишься – повремени!..»

         Удостоверишься – повремени! –

         Что, выброшенный на солому,

         Не надо было ей ни славы, ни

         Сокровищницы Соломона.

         Нет, руки за? голову заломив,

         – Глоткою соловьиной! –

         Не о сокровищнице – Суламифь:

         Горсточке красной глины!

    12 июля 1922

«Светло-серебряная цвель…»

         Светло-серебряная цвель

         Над зарослями и бассейнами.

         И занавес дохнёт – и в щель

         Колеблющийся и рассеянный

         Свет… Падающая вода

         Чадры.