Мы идем с кроликом домой, он пригрелся у меня под боком. Уже не дрожит. Во дворе молодая соседка-американка Джулия гуляет с маленькой дочерью. Они въезжали в наш дом в тот день, когда ко мне переезжала она. Мы долго в приступе взаимной вежливости уступали друг другу грузовой лифт. В итоге он никому не достался – что-то замкнуло, отключили свет. А мы еще два часа сидели в фойе подъезда на чемоданах и ящиках, болтали и даже заказали пиццу из ближайшего ресторанчика.

«Джулия, простите, когда у вашей дочери день рождения?» – «О, в эту среду! Завтра будем печь абрикосовый кейк, заходите в гости». – «Постараюсь. А можно я заранее преподнесу ей подарок?» Я приоткрываю свою корзинку, и они обе охают. Ошалевший от новых впечатлений кролик быстро успокаивается в объятиях кучерявой малышки... Сегодня вечером оттепель и грязь со снегом, но запах такой свежий, весенний. Я, кажется, даже почувствовал аромат жасмина, это было так непривычно, что я остановился и пару минут вертел головой.

Иногда кажется, что я совсем ничего не достиг. Что упущений и потерь было больше, чем достижений и побед. Это чувство настолько отвратительно, что я старательно избегаю любого на него намека. Не брать в голову – незачем подпускать его так близко. Я понимаю, что прячу голову в песок, обманываю самого себя, и в этом есть что-то патологическое. Мне вообще сложнее оглянуться назад, чем смотреть вперед. В конце концов, не знать, что тебя ждет, – самый что ни на есть концентрированный кайф. Единственный способ узнать – попробовать. В таких мыслях я нахожу временное успокоение.

Захожу в лифт и чувствую запах кролика. Как он на новом месте? А меня ждут безмолвный дом, горячий душ, сигарета на пустой кухне, где из звуков только дыхание и шум закипающего чайника. Порой кажется, что он – единственное существо, которое чувствует меня таким, какой я есть, тогда как каждый видит таким, каким кажусь.

В жизни люди периодически рассыпаются на кусочки, а потом собираются, и получается новая картинка. Не знаю, какая я картинка, – я все время по кусочкам. Иногда они крупнее, и тогда я чувствую себя лучше, и кажется, что вот-вот наступит какое-то гармоничное благоразумие. А иногда они такие мелкие, что я вообще не понимаю, что делать с этими крошками. Изматывает. Мне хотелось бы выпрямить спину, не горбиться – так бы жить всегда. Но вечером я возвращаюсь домой, понимаю, что не нашел ответов за день, и снова рассыпаюсь. Жизнь врассыпную. Вплоть до финального свистка.

8

У меня мертвая сперма. Врач-андролог азиатского происхождения хладнокровно произнес: «Диагноз – некроспермия», и мне почемуто резко захотелось какао. Не пил его с детства. В школе готовили совсем невкусное какао, я воротил нос и брал чай. Но именно сейчас мне до непрекращающегося озноба хочется того самого невкусного какао. Горечь правды?..

Девяносто четыре процента неподвижных сперматозоидов, от оставшихся шести ни одна женщина не забеременеет. Во всяком случае, без медицинского вмешательства. «Воспаления на данный момент у вас нет. Это болезнь генетического характера или от сильного стресса. От вас беременели женщины?» И я вспоминаю нас в бризе утраченного майского утра. Я проснулся от пристального взгляда. Приподнявшись на локте, она смотрела на меня с бесконечным ощущением жизни. В комнате пахло хвоей, остатками теплого рассвета.