|
А территория, на которой находились наши войска, провозгласила себя другим немецким государством: Германской демократической республикой (ГДР). Строилась ГДР по образу и подобию СССР. Надо сказать, что западные страны отказывались признавать ГДР. Они требовали, чтобы Советский Союз согласился на проведение общенемецкого референдума, по результатам которого и выяснится, чего же хотят сами немцы. СССР от референдума отказывался категорически. Однако ГДР существовала. Но это еще что! Существовал очень странный город Берлин, поделенный на зоны. Одна зона — советская — считалась столицей ГДР, а вот зона, контролируемая союзниками, имела особый статус. Это не была ФРГ. Но и социализм в Западном Берлине не строили. Это был вольный город. Надо еще добавить, что Западный Берлин от бомбежек хоть и пострадал, но гораздо меньше, чем Восточный. Ведь бомбили особенно массированно центр (Митте), район Рейхстага, Бранденбургских ворот. В Восточном Берлине некоторые улицы практически стерли с лица земли, а в Западном очень много оставалось из прежней, уютной, зеленой, обстоятельной и надежной немецкой жизни. И вот до августа 1961 года жители Берлина практически свободно перемещались из Западной части в Восточную (и наоборот). Многие очень быстро поняли выгоды такой жизни. Например, учились в ГДР (это было бесплатно), а работали в Западном Берлине (там зарплаты были гораздо выше).
Через Западный Берлин шел огромный отток жителей ГДР, не желавших строить коммунизм всю оставшуюся жизнь, а хотевших просто и спокойно прожить в той части страны, где такая возможность предоставлялась (то есть — в ФРГ). Вот и решено было построить между Западом и Востоком непроходимую стену. Нагнали войска (и наши, и ГДРовские) и в считаные дни соорудили заграждение — не только в самом Берлине, но и в окрестностях, на протяжении ста пятидесяти км! Сначала натянули колючую проволоку. Потом установили глухие бетонные стены с колючей проволокой и током поверху. Весь мир ахнул. У нас дома это воспринято было совершенно спокойно. Война-то всего 16 лет как закончилась. Раны еще и не затянулись. Не было ни одной семьи, где бы война прошла стороной. Немцев не любили, им не сочувствовали. — Ну, и правильно. — Так им и надо. — Что хотели, то и имеют. Вот в основном такие были мнения. Все только удивлялись, как быстро удалось эту стену возвести — в живом городе… И еще говорили, что родственникам теперь будет туго… Допустим, кто-то живет на западе, а кто-то остался на востоке. Им — как? Не могу сказать о себе, что я кому-то сочувствовала. Но факт возведения стены меня, конечно, интересовал. Я себя спрашивала, хороший ли это выход? Решаются ли так проблемы? Ответов у меня не было. Дальше было вот что. Мы в пятом классе наконец-то стали изучать иностранный язык. Нашему классу выпало изучать немецкий. В параллельном классе учили английский. Немецкий учить хотели далеко не все. Некоторые мальчишки злились на немецкий язык из-за фашистов и войны. А некоторые считали, что английский становится языком международного общения, его-то и надо изучать. Из-за этого кое-кто перевелся в параллельный класс. Но очень мало — один или два человека. Остальные не захотели разлучаться, привыкли мы друг к другу. Немецкий поначалу показался мне очень легким. Я же уже знала латинский алфавит благодаря испанскому языку и, кроме того, по своей обычной привычке за лето почитала некоторые учебники для пятого класса. Главный интерес для меня представляла «История античного мира» Коровкина и учебник немецкого языка. Летом знания сами запрыгивают в голову — это же не из-под палки, а для себя. Вот я и выучила по своему, уже сложившемуся методу большую часть слов, которые нам еще предстояло выучить в классе. Тексты читала легко. Грамматику отложила на потом, на школьное время. К ноябрю я уже вполне могла вести несложную беседу на немецком, а именно: рассказать, что зовут меня Галя, что я живу в Москве, учусь в пятом классе, что я люблю читать книги, прыгать, бегать, танцевать, петь. |
