— Снова проблема с аспирацией, но вы справитесь.

— Жэтыре. Шэтыре. Чэ-тыре. Четыре!

Я услышал, как Портер хлопнул в ладоши.

— Отлично!

— Четыре! Четыре! Четыре!

— Да, да, я думаю, вы с этим справились.

— Четыре! Черепаха, чаща, чечевица, ночь, дочь, картечь. Четыре!

— Здорово. Вы по-прежнему хорошо себя чувствуете?

— По-прежнему… ох…

— Что? — спросил Портер.

— Зрение на секунду пропало, но снова появилось.

— Правда? Такого не должно…

— О, и вот опять…

— Мистер Салливан? Мистер Салливан?

— Я… чувствую… ох…

— Мистер Салливан? Мистер Салли…

Ничто. Я не знаю, как долго это длилось — ни малейшего понятия. Полнейшее ничто. Когда я пришёл в себя, то заговорил:

— Док! Док! Вы здесь?

— Джейк! — голос Портера. Он шумно выдохнул, словно испытывая глубочайшее облегчение.

— Что-то случилось, док? Что это было?

— Ничего. Совершенно ничего. Э-э… а-а… как вы себя чувствуете?

— Странно, — сказал я. — Я как будто другой — тысящей разных способов, которые не могу описать.

Портер какое-то время молчал — должно быть, на что-то отвлёкся. Но потом сказал:

— Тысячей.

— Что?

— Вы сказали «тысящей», а не «тысячей». Попробуйте ещё звук «ч».

— Тысящей. Тысяшэй. Тыся-чэй. Тысячей.

— Хорошо, — сказал Портер. — Разница в ощущениях — это нормально, но если в целом вы чувствуете себя хорошо…

— Да, — сказал я. — Просто великолепно.

И в этот самый момент я осознал, что это так и есть. Я был расслаблен. В первый раз за многие годы я пребывал в покое и безопасности. Массированное кровоизлияние в мозг мне больше не грозило. Нет, теперь я буду жить совершенно нормальной жизнью. Я доживу до своих библейских семидесяти; доживу до восьмидесяти трёх — ожидаемой продолжительность жизни мужчин, родившихся в 2001 году, по данным Статистической службы Канады; и буду жить дальше. Я буду жить. Всё остальное — вторично. Я проживу долго-долго — без паралича, без превращения в овощ. Какие бы трудности ни ждали меня на этом пути, оно того стоило. Теперь я это знал.

— Очень хорошо, — сказал Портер. — Теперь давайте попробуем что-нибудь простое. Посмотрим, сможете ли вы повернуть голову в моём направлении.

Я сделал, как он просил — и ничего не произошло.

— Не работает, док.

— Не волнуйтесь. Это придёт. Попытайтесь ещё раз.

Я попытался, и в этот раз голова в самом деле перекатилась налево и…

И… и… и…

О Господи! О Господи! О Господи!

— Этот стул вон там, — сказал я. — Какого он цвета?

Портер удивлённо повернулся.

— Э-э… зелёного.

— Зелёного! Так вот как выглядит зелёный! Это… это круто, правда? Так приятно глазу. А ваша рубашка, док? Какого цвета ваша рубашка?

— Жёлтого.

— Жёлтого! Вау!

— Мистер Салливан, вы… вы дальтоник?

— Больше нет!

— Боже! Почему вы нам не сказали?

Почему я им не сказал? «Потому что вы не спрашивали» было бы правдивым ответом, но я знал, что есть и другие. По большей части я боялся, что если я об этом скажу, то они станут настаивать на воспроизведении этой особенности моей личности.