— Чай или кофе? — спросила Юдифь, одним движением руки заставляя закипеть воду в прозрачном кофейнике.

— Чаю, — отозвался Юрий, усаживаясь за стол. Юдифь поставила перед ним полную чашку и уселась рядом.

— Почтенная Фаина сказала, что хочет взять тебя в секретари, если ты пройдешь испытательный срок, — заговорила она, медленно размешивая в своей чашке сахар.

— Да, — кивнул Юрий.

— И ты уже приступил к работе?

— Да.

— Тебе для этого что-то в наших книгах понадобилось?

— Да, мама.

Разговор становился все более натянутым. Юрий чувствовал себя так, словно говорил не с матерью, а с абсолютно чужим, почти не знакомым ему человеком. Но Юдифь такой тон, судя по всему, нисколько не смущал — она воспринимала его, как должное.

— Хочу тебя предупредить, — сказала она. — У Фаины очень непростой характер. Между нами говоря, просто вздорный и капризный. Чтобы попасть к ней на работу, тебе придется очень потрудиться — ей все время нужно подыгрывать и стараться угодить.

— Я постараюсь, — пообещал Златов и, неловко потянувшись к вазе с печеньем, опрокинул свою чашку. Волна все еще дымящегося коричневого кипятка окатила стол, метнулась к неуспевающему отодвинуться молодому человеку, но, не долетев до него, осыпалась ему на колени градом крошечных ледяных шариков.

— Ой! — Юрий запоздало отъехал от стола вместе со стулом. Его мать пожала плечами и, заставив весь разлившийся по столу чай собраться в один большой дрожащий шар, ловким жестом отправила его в раковину. Вслед за ним туда же полетели и рассыпавшиеся по кухне кусочки льда.

— Осторожнее, — вздохнула Юдифь, наливая сыну новую порцию. — В следующий раз я могу и не успеть.

— Извини, — Златов все-таки взял себе печенье, показавшееся ему черствым и безвкусным.

На лице Юдифи читалась тщательно скрываемая мировая скорбь. Еще бы, она только что лишний раз убедилась в бесталанности своего единственного ребенка! Не будь ее рядом, он бы сейчас обязательно обварился кипятком — вещь, для водного мага невозможная в принципе!

"Хотя, — внезапно Юрию в голову пришла почти такая же мысль, как недавно на пикнике, — может, я преувеличиваю и на самом деле она вовсе так не думает? А может, ей вообще все равно, волшебник я или нет — главное, что живу теперь отдельно и не тревожу ее покой?"

Они поговорили еще немного, обсудили последние дела Юдифи и Германа, и в конце концов, Юрий, посчитав, что больше от него, как от приехавшего в гости родственника ничего не требуется, поднялся из-за стола. Юдифь тоже встала, чтобы проводить его до отцовского кабинета, сплошь заставленного книгами, и молодой человек впервые за все утро позволил себе улыбнуться:

— Мам, неужели ты думаешь, что я забыл туда дорогу?

Водная волшебница слегка усмехнулась в ответ, но за Юрием не пошла. Он быстрым шагом прошел в комнату Германа и первым делом раздвинул тяжелые темно-синие шторы, из-за которых казалось, что на улице уже наступил далеко не летний сумрачный вечер. Кабинет залился ярким светом, и Юрий в очередной раз отметил про себя, что весна в этом году выдалась удивительно солнечная для Петербурга — как будто бы природа специально старается по случаю юбилея города.