– «Небольшая жертва»? – быстро спросила Джорджия. – Я так люблю эту героиню, Гиацинту! Я вложила в нее все, что когда‑либо чувствовала. Как мило с вашей стороны было прийти на этот спектакль!
С этого момента ее поведение неуловимо изменилось. Метаморфоза произошла постепенно и была совершена с таким изяществом, что Кэмпион с трудом уловил ее. Теперь она напоминала ему героиню «Небольшой жертвы». Гиацинта появлялась в ее голосе, в беспомощных жестах, в манере выражаться, и Кэмпион недобро подумал, что если бы ее героиня говорила с акцентом, ей бы сейчас было куда легче – да и смотреть было бы интереснее.
Делл явно был очарован. Он наблюдал за Джорджией с восхищением, не отрывая от нее радостного взгляда своих голубых глаз.
– Все это было ужасно давно и, конечно, ужасно глупо… – Голос Джорджии звучал одновременно храбро и беспомощно. – Он был очень славным и обидчивым, милый мой Ричард. Я прекрасно его знала. Мы оба были одиноки и… невероятно привязались друг к другу. Когда он исчез, мое сердце разбилось, но я никому не могла в этом признаться. Понимаете?
Она слегка подалась в их сторону, как бы взывая к пониманию.
– Это ведь не принято, правда? – вопросила она с внезапной откровенностью, которая смущает и обезоруживает хуже наготы. – Когда влюбляешься, начинаешь всего бояться и совсем, совсем не веришь в себя. Я говорю о настоящем, большом чувстве, разумеется. А потом боишься, что твой восхитительный, чудесный, удивительный замок окажется хрупким, недолговечным. Ты все время боишься, что тебе сделают слишком больно, все время ожидаешь самого худшего, и, когда что‑то на самом деле случается, ты просто уползаешь в свою норку зализывать раны. Вы же понимаете, о чем я?
Все они были взрослыми людьми с соответствующим опытом и, разумеется, понимали. Хотя Кэмпиона и шокировала эта речь, он все же с неохотой признал, что был впечатлен. Благодаря ее цветущему виду и «откровенной», как выразился Делл, манере речи, неприличная исповедь прозвучала мило и обаятельно. Он взглянул на Вэл. Та посмотрела мимо него и беззвучно пошевелила губами. Ему показалось, что она произнесла слово «стриптиз» – и он почувствовал уважение к ней.
Джорджия не дала возникнуть паузе.
– Простите меня, – беспомощно пролепетала она. – Это ужасно неприлично с моей стороны, но вы только представьте! Вдруг я вижу это на афишах, Ферди бежит за газетой, и я понимаю, что это правда! Нашли его скелет.
Все взгляды были прикованы к ней, и в ее серых глазах плескалась искренняя скорбь.
– Понимаете, как‑то обычно не задумываешься, что у окружающих есть скелеты.
– Милая, какой кошмар! – воскликнула Вэл. – Когда это произошло?
– Только что, – с самым несчастным видом ответила Джорджия. – По пути сюда. Мне бы лучше поехать домой, но я же не могла подвести тебя и всех остальных, мы ведь так спешим. Да я и не думала, что на меня нападет такая болтливость.
– Дорогая, о чем ты? – Ферди Пол обнял ее и привлек к себе. На его смуглом лице было такое выражение, словно все происходящее сейчас развлекало его, но голос звучал ласково и терпеливо: – Забудь об этой истории. Ты сама себя накручиваешь.
Джорджия вздрогнула, улыбнулась и с достоинством отстранилась – это, как почувствовал Кэмпион, было проделано специально для него и Делла. Затем она взглянула на своего мужа, который двинулся к ним беспечно‑пружинистой походкой, вполне органично вписывающейся в его опасно‑легкомысленный образ.
– Правильно, Джорджи, – сказал он безучастным голосом. – Забудь этого типа, если можешь, а если нет – не выставляй себя дурочкой. |