Но как не хочется знать, что и эта тропинка тупиковая! Как хочется верить, что выведет она к чудесной поляне или, в случае самом обыкновенном, к одинокому домику лесника. Как хочется вечно любить тайну его жизни, словно страницу книги, вырванную кем-то, испепеленную пламенем или унесенную бурей, и со сладкой мукой предполагать, что именно на ней было начертано рукой судьбы нечто самое прекрасное.

* * *

…Над столиком в его комнате я тогда увидела портрет яркой блондинки с карминно-красными губами, и догадалась, что сфотографированная женщина — мать Игоря, о которой Ирина мне говорила раньше. Вроде, она была любовницей какого-то известного актера, то ли Басова, то ли Рыбникова, то ли какого другого (я путаю их фамилии и кинематографические эпохи) и вообще, пользовалась сомнительной репутацией. Наталья, курсировавшая по квартире как следователь, приостановилась и вперилась в портрет.

— Я не хочу, чтобы у меня дома был вулкан страстей, — сказала она.

— А как же угрюмый, тусклый огонь желанья? — Я удивилась. Еще вчера в кафе Наталья вспоминала Тютчева с восхищением.

— Кому что.

— Нет, я как раз и хочу — только страсти!

— Иллюзия, — Наталья возобновила плетение шагов, — когда лиса догоняет зайца, она, наверное, тоже испытывает страсть, то есть страстное желание его догнать, а, когда она его съедает, любви ее нет предела.

— Ты — какая-то скучная.

— Ты угадала! — Наталья почему-то моим словам обрадовалась. — Я для всех скучная, и мне приходится… — Она замолчала и глянула одним из своих непонятных взглядов: то ли вдаль, то ли вглубь себя. У меня холодело в груди, когда порой она смотрела как бы сквозь меня.

Через две недели Игорь уезжал на охоту. Я провожала его в аэропорту. Его кожаная спина, рассекающая толпу пассажиров, показалась мне почти родной. Отчего? Но — спина очень мужественная, это факт.

— Я привезу тебе шкурок, — пообещал он, криво усмехнувшись, — зашибем тебе отменную доху! — Вдруг он резко к кому-то обернулся.

— Эй, мужик, на пару слов! Дело есть.

Я испугалась, увидев физиономию подошедшего. Ну и братва в команде Игоря!

— Знакомого вот повстречал, — объяснил он, лениво приобнимая мои плечи, и на меня пахнуло душной кожей его пальто.

— Тебе — песцов, а мне, — он хрипловато засмеялся, — похоронить мечту.

Мужик выжидательно глядел на него.

— Ладно, беги.

— Наталье привет передать? — спросила я тихо.

— Я же тебе все сказал, малышка моя непонятливая, — Игорь потрепал меня по щеке, — а теперь беги.

Я встретилась с его знакомыми глазами — точно два остромордых зверя настороженно глянули из его зрачков.

Игорь улетел. Дня через два я позвонила Наталье. Она была явно не в духе, но все-таки зайти пригласила. И я зашла. Ее-то ведь в гости не вытянешь. Она вообще, по-моему, способна годами не выползать из своей квартиры, было бы только что поесть. Можно, пожалуй, заинтересовать ее каким-нибудь знакомством, но и то обычно она будет собираться как вор на ярмарку, сомневаясь — идти или не идти. В характере ее, честное слово, есть что-то паучье: выглянет, заметит мушку, спрячется и плетет, плетет свою паутину.

Боже мой! Теперь, все вспоминая, я порой ужасаюсь, ну, как, как я могла связаться с таким психопатом! Достаточно бабу его было увидеть — в ее прозрачных штанах — и все уже умной женщине стало бы понятно. Но я люблю его. Люблю. Несмотря на его страшный характер, на его сомнительных друзей, на его шлюх! Наверное, это и есть моя жизнь.