– Замри.

«Зачем?»

– Затем, – грубо ответив, Кирилл зло прищурился и недовольно добавил: – Помолчи, а? Хотя бы пару минут.

На этот раз он не брал мое лицо в ладони, но я сразу поняла, что он снова пьет мои эмоции – одна его ладонь лежала на моем затылке, и пальцы зарылись в волосы, растрепав косу, а вторая лежала на талии, но при этом я прекрасно чувствовала жжение даже сквозь ткань.

И снова, как и в первый раз, мне было больно. Очень больно.

Но теперь я знала, что он делает, и, зажмурившись, стиснула зубы и терпела.

Опять, как и в первый раз, боль оборвалась на пике. Просто треснуло что-то… и пропало.

– Спасибо… – прошептав, потому что боль потери и горечь утраты ушли далеко-далеко, я открыла глаза и робко улыбнулась, действительно в этот момент чувствуя благодарность.

И самую капельку удивления. Никто и никогда не упоминал, что маршалы не только убивали, подчистую выпивая эмоции жертвы, но и помогали, изымая лишь то, что мешало жить.

– Это секрет, – едва обозначив улыбку, Кирилл сурово закончил: – И ты о нем никому не скажешь.

Не скажу. Я не дура. Даже если ты считаешь иначе.

Глава 6

После того как Кирилл снова проявил слегка непонятное мне благородство, он взял меня за руку, и мы отправились к лифту. Поднялись из подземной стоянки на первый этаж и оказались в большом, богато обставленном холле, судя по всему, той самой клиники, где осмотрят меня и мои голосовые связки.

До сегодняшнего дня я о лечении старалась не думать, предпочла отложить эту проблему на потом, потому что с некоторых пор недолюбливала врачей и медицинские учреждения в целом.

В детстве я никогда не болела, сказывались сильные гены родителей, в юношестве чаша сия тоже меня миновала, и все мои посещения лечебных учреждений сводились к нескольким медосмотрам. Да один раз я навещала в больнице приятеля, которому не повезло сломать ногу в трех местах. При каких обстоятельствах он ее сломал, лучше, конечно, умолчать, потому что они были слегка незаконными – парень сорвался с крыши, когда уходил после удачно завершенного «дела».

Пока я без особой приязни рассматривала бирюзовые стены и многочисленные цветы в больших вазонах, Кирилл подвел меня к стойке регистратуры. Стоило молоденькой медработнице, одетой в строгий голубой костюмчик, нас увидеть, как она тут же напряглась и нервно улыбнулась.

Вот только не успела она открыть рот, как мой спутник с усмешкой кивнул:

– Спасибо за информацию, обувь у нас чистая, обойдемся без бахил. Кабинет двадцать один, Иван Михайлович. Верно? Сообщите врачу о нашем приходе.

– Д… Да… – начав с перепугу заикаться, так как, судя по всему, знала, кто стоит перед ней, девушка суетливо набрала внутренний номер и срывающимся голосом пролепетала: – Иван Михайлович, к вам посетители. Записаны на два часа… Да, уже. Хорошо. – Положив трубку, она вновь насторожено посмотрела на маршала и вдруг сочно покраснела.

И о чем же таком эта дурочка умудрилась подумать?

– Поверь, тебе это неинтересно, – усмехнувшись медсестре, но ответив мне, Кирилл потянул меня в сторону коридора, не дожидаясь, пока Маргарита (имя было написано на бейджике) окончательно впадет в ступор.

«Фу, как невежливо! Мог бы и промолчать. Для нее же день закончен после твоего посещения, да еще и таких намеков не пойми на что».

– А меня это должно волновать? – чуть озадачив меня своим плохим настроением, Кирилл недовольно скривил губы. – Не удивляйся, в этом виновата именно ты. Та эмоция, которую мы пьем, в ближайшие несколько минут после «процедуры» становится основой нашего психологического состояния.