– Вам так кажется? – фыркнул он и повозился с сумкой так, чтобы рукоять «Амораккиуса» торчала у края молнии. – Как вы думаете, это «что‑то» может еще находиться поблизости?

Я покачал головой.

– Сомневаюсь. С первыми лучами дневного света призраки обыкновенно убираются обратно в Небывальщину.

– Обыкновенно?

– Как правило. Почти без исключений.

Майкл еще раз внимательно посмотрел на меня и положил руку на эфес меча. Мы подошли к служебному входу. По сравнению с роскошью главного входа в церковь, он отличался поразительной скромностью. По обе стороны от двустворчатой двери кто‑то старательно высадил с дюжину розовых кустов. Кто‑то другой так же старательно изорвал их в клочки. Все до одного кусты были вырваны с корнем. Утыканные шипами ветки валялись по двору в радиусе нескольких десятков ярдов от двери.

Я нагнулся над одной из таких веток, потом над другой, присмотрелся к ним и нахмурился.

– Что это вы там ищете? – поинтересовался Майкл.

– Кровь на шипах, – ответил я. – Розовые шипы могут продырявить почти что угодно, так что тот, кто рвал их с таким остервенением, не мог не напороться.

– И как, нашли кровь?

– Ни пятнышка. И отпечатков на земле тоже нет.

Майкл кивнул.

– Значит, призрак.

– Надеюсь, нет.

Майкл склонил голову набок и нахмурился.

Я бросил ветку и развел руками.

– Как правило, максимум, на что способны духи – это перемещать физические тела рывками. Ну там, опрокидывать горшки и кастрюли. Если постараться – может, даже сбросить на кого‑нибудь стопку книг, – я махнул рукой в сторону растерзанных роз, потом назад – на изуродованные машины. – Ну, конечно, и еще кое‑что, но, во всяком случае, это всегда привязано к определенному месту, времени или событию. Призрак, если это был он, преследовал Лидию до этого места, потом учинил погром на священной территории. Я имею в виду, это просто улет. Эта тварюга на порядок сильнее любого призрака из тех, с кем я когда‑либо встречался.

Майкл нахмурился еще сильнее.

– Что вы хотите этим сказать, Гарри?

– Я хочу сказать, это может оказаться нам просто не по зубам. Послушайте, Майкл, я неплохо разбираюсь в нечисти и всяких там страшилках. Но основная‑то моя специальность все‑таки не они.

Он хмуро покосился на меня.

– Нам нужно разузнать о них больше.

Я встал и отряхнул колени.

– Вот это, – сказал я, – моя специальность. Ладно, пошли, поговорим с отцом Фортхиллом.

Майкл постучал в дверь. Та без промедления приоткрылась. Отец Фортхилл, седеющий джентльмен довольно хрупкого сложения и среднего роста, воззрился на нас сквозь древние, напоминающие пенсне очки в тонкой проволочной оправе. Глаза его, обыкновенно голубые, яркостью не уступающие яйцам малиновки, этим утром изрядно покраснели.

– О, Майкл. Слава Богу, – он отворил дверь шире, и Майкл ступил через порог. Они обнялись. Фортхилл чмокнул Майкла в обе щеки, потом отступил на шаг и посмотрел на меня. – И Гарри Дрезден, профессиональный чародей. Да, ни разу мне еще прежде не приходилось освящать целую пятигаллонную канистру воды, мистер Дрезден.

Майкл удивленно уставился на меня: то, что мы со священником знали друг друга, явно оказалось для него сюрпризом. Я немного смущенно пожал плечами.

– Вы же сами говорили, что я могу во всем на него положиться.

– Действительно, можете, – подтвердил Фортхилл, и глаза его на мгновение блеснули из‑под очков. – Надеюсь, к качеству святой воды претензий нет?

– Абсолютно никаких, – ответил я.