В зеркале он увидел затравленного бедняка с безумными глазами.

«На кого я стал похож? — испугался он. — Надо купить приличный костюм для офиса, сходить к парикмахеру и вообще следить за собой. А то как из трущобы вылез и думаю о криминале, а зараза к заразе тянется».

Он пошёл в душ, чтобы смыть липкий пот страха и сам страх.

Но и потом думы об убийстве не отпускали его.

Когда начинаешь следить за собой, обнаруживаешь, что за тобой следят и другие.

Астролягов почувствовал на спине давление чужого внимания, когда шёл от издательства к метро в одиночестве. И хотя в час пик Измайловский проспект был полон людей и машин, сделалось жутковато. На зелёный светофор гномики густо сыпали по переходу. Астролягов тоже свернул, но избавиться от внимания не удалось. Тогда бывший криминальный журналист сбавил шаг, прижался к стене и, стоя вполоборота к движению, сделал вид, будто завязывает шнурок. Он увидел позади себя зелёное пальто и приметную фигуру в нём. Астролягов быстро выпрямился и улыбнулся:

— Здравствуйте, Инесса Иосифовна!

— Ой, привет, — обрадовалась Иголкина, будто встреча была случайной. — Как я рада вас видеть!

И поскольку Алексей был в новом костюме и не успел нахвалиться нарядом, ему ничего не оставалось кроме как пригласить даму в кафе. К тому же, ему хотелось отлить. Они зашли в ближайшее бистро. Авторесса выбрала место у окна, чтобы можно было смотреть на прохожих и демонстрировать потоку случайных зрителей показное потребление, пусть даже оно состояло из чашечки кофе с бриошем. Это так романтично!

— Какие счастье, что мы случайно встретились, — с печальной радостью воскликнула она, когда Астролягов вернулся из мест не столь отдалённых и уселся за столик. — Я так хотела узнать у вас, почему вы не печатаете мой роман?

«Забыл! — вспомнил Астролягов, истерический детектив «Гризетка и рантье» не вызвал у него слёз жалости к героине и сочувствия авторессе. Из соображений гуманизма хотелось выстрелить бедняжке в голову, чтобы покончить с её мучениями, а не издавать книгу и продолжать писательские страдания, поэтому вопрос был вытеснен из сознания в бессознательное и там запылился. — Как стыдно-то!»

— Отчего же не печатаем? Печатаем! — с энтузиазмом парировал он. — «Гризетка и рантье» сейчас лежит в очереди на редактуру. Скоро пришлю вам правку. Текст сейчас читает художник, но эскиз обложки пока не прислал, так что показывать вам нечего.

«Хорошо, что напомнила, а то бы так и валялся, — подумал он. — Завтра зашлю на редактуру, за неделю сделают. Одна книжка как с куста, и мне читать меньше».

— А вы сейчас другую вещь пишете? — подбодрённый халявным продвижением работы, он перешёл в наступление и память угодливо подсказала: — «Ищите свинью».

— Пишу, но…

Иголкина с грустью осеклась.

«Процесс не движется, — предположил Астролягов. — Возник писательский затык?»

— Под псевдонимом Борис Дрюон? — продолжил Алексей светский трёп, чтобы заполнить унылую паузу.

— Под псевдонимом…

Авторесса с вечно осенним характером чуть не заплакала.

— Если хотите, издадим под вашим именем! — кинулся на выручку Алексей, он чувствовал, что попал впросак и с каждой минутой его затягивает всё сильнее. — Это же не книги про гризеток, можно сделать всё, как вы хотите.

Печальные глаза авторессы, окружённые коричневыми пятнами вечной скорби, налились светом уверенности. Это было чудесное преображение. Астролягов впервые такое видел.

— Спасибо, Алексей.

— Да что вы! Не за что, Инесса Иосифовна, — великодушно ответствовал он и тем как будто оскорбил Иголкину.