– Им удалось довольно быстро найти Этана. Когда он приехал, уже шла операция. Сейчас папа в коме. – Филип взглянул брату в глаза. – Врачи не думают, что он из нее выйдет.

– Бред собачий… Он же здоров как бык.

– Они сказали… – Филип снова закрыл глаза. Голова казалась пустой, и каждую мысль приходилось долго выискивать. – Очень тяжелые травмы. Обширные повреждения головного мозга. Его поддерживают аппаратурой жизнеобеспечения. Хирург… он… Оказывается, папа уже давно зарегистрировался как донор внутренних органов.

– К дьяволу, – еле сдерживая ярость, тихо сказал Кэм.

– Ты думаешь, мне хочется об этом думать? – Филип поднялся. Высокий стройный мужчина в мятом тысячедолларовом костюме. – Они сказали, что это дело, самое большее, нескольких часов. Ему искусственно поддерживают дыхание. Черт побери, Кэм, ты же знаешь, что мама и папа говорили об этом, когда она заболела! Никаких крайних мер. Они составили «завещания о жизни» а мы игнорируем отцовское, потому что… потому что не хватает духу выполнить его волю. Кэм схватил Филипа за лацканы пиджака.

– Ты что, хочешь выдернуть вилку? Ты хочешь выдернуть эту проклятую вилку из розетки?!

Филип устало покачал головой. У него самого сердце разрывалось.

– Я скорее отсек бы себе руку. Я не хочу терять его. Как и ты. Пойдем, посмотришь сам.

Филип развернулся и повел Кэма по коридору, пахнущему антисептиками и отчаянием. Они молча прошли через двойные двери, мимо поста дежурной медсестры, мимо застекленных маленьких боксов, в которых деловито жужжала аппаратура, поддерживая надежду.

Этан сидел на стуле у кровати, склонившись к лежащему без сознания отцу, словно разговаривал с ним. Его большая мозолистая рука лежала на руке отца. Когда появились братья, он медленно встал и изучающе посмотрел на Кэма воспаленными от недосыпания глазами.

– Итак, ты решил все-таки заглянуть к нам?

– Я приехал так быстро, как только смог. Кэм не хотел признавать, не хотел верить, что пугающе хрупкий старик на узкой кровати – его отец. Рэй Куин всегда был огромным, сильным, непобедимым. А этот мужчина с лицом его отца – съежившийся, бледный и неподвижный, как сама смерть.

– Отец! – Кэм подошел к кровати и наклонился поближе. – Это Кэм. Я здесь.

Он был почему-то уверен, что этих слов хватит для того, чтобы отец открыл глаза и лукаво подмигнул ему. Но он не дождался ни движения, ни звука – ничего. Лишь продолжала монотонно гудеть аппаратура.

– Кто его лечащий врач?

– Доктор Гарсия. – Этан потер лицо руками, погрузил пальцы в выгоревшие волосы. – Нейрохирург. Мама называла его Волшебные Руки. Если хочешь, медсестра вызовет его.

Кэм выпрямился и впервые заметил спящего мальчика, свернувшегося в кресле в углу.

– Кто этот парнишка?

– Последний из беспризорников Рэя Куина. – Этану удалось выдавить слабую улыбку. Обычно улыбка смягчала его серьезное лицо, согревала холодноватые синие глаза, но не сейчас. – Его зовут Сет. Разве отец не писал тебе? Он взял его около трех месяцев назад. – Этан хотел что-то добавить, но поймал предостерегающий взгляд Филипа и пожал плечами. – Обсудим это позже.

Филип стоял у изножья кровати, покачиваясь на каблуках.

– Какие впечатления от Монте-Карло? – внезапно поинтересовался он и в ответ на бессмысленный взгляд Кэма тоже пожал плечами. Этим жестом все братья Куины часто пользовались вместо слов. – Медсестра сказала, что мы должны разговаривать друг с другом, с отцом. Может быть, он… Они ничего не знают наверняка.