– Что-то не так, дорогой? – холодно осведомилась она.

– Этот человек, – он указал пальцем на дверь, – действительно верит, что Брюс – Роджер Бьюли. Он собирается…

– Дорогой, я все отлично понимаю. – Берил посмотрела на него со странной застывшей улыбкой. – Ты знаешь что-нибудь о радиопередачах?

– Очень мало. А что?

– Для длительной передачи типа «Субботнего вечернего театра» требуются минимум два дня репетиций. Вчера Брюс был здесь весь день, не так ли?

– Да. Ты имеешь в виду…

– Это означает, Деннис, что Брюс звонил на радио предупредить, что не сможет участвовать, и его кем-то заменили, хотя объявлять об этом было уже поздно.

– Но предположим, Брюс хочет порисоваться перед Дафни и решит все-таки выступить?

– На его место уже взят другой актер, так что Брюс не сможет этого сделать, даже если захочет. Так что пускай семейство Херберт устраивает скандал в Доме радиовещания. Это единственное место в Лондоне, где они никогда не найдут Брюса.

Деннис уставился на нее:

– Значит, несмотря ни на что, ты все еще…

– Все еще – что? – резко спросила Берил.

– Ничего.

Деннис бросил на пол «Радио таймс». В другой руке он держал скомканную записку Дафни. Разгладив ее, он читал ее снова и снова, как человек, касающийся языком больного зуба:

Дорогие мама и папа!

Я уезжаю с Брюсом. Я люблю его. Все в порядке – объясню позже.

Что касается его собственных чувств…

Ну, это не имело значения. Девушка, которую он видел такое короткое время и с которой обменялся всего несколькими словами, едва ли могла обратить на него внимание, а тем более думать о нем, будучи одержимой всепоглощающей страстью к Брюсу Рэнсому. То, что Дафни говорила о пробуждении и исцелении от страсти, очевидно, было сказано во время эмоциональной вспышки, которым подвержены даже самые благоразумные люди.

Воспоминания о прошедших сутках можно легко выбросить из головы – человек забывает о куда более тяжких потерях. Тем не менее образ Дафни, доверчиво смотревшей на него вчера вечером, упорно возникал перед его мысленным взором.

– Разве ты не понимаешь, Деннис? – воскликнула Берил в конце монолога, который он не слышал.

– Не понимаю что?

– Эти два старичка не так глупы, как кажутся. Мистеру Херберту нужно только время, чтобы остыть. И я предоставила ему это время. Теперь он не сможет найти Брюса.

– Ни он, ни кто-либо другой, – отозвался Деннис. – Ты полагаешь, Брюс и Дафни действительно отправились в Лондон?

– Думаю, что да. Он приведет ее в свою квартиру. Она очень уютная. Я бывала там.

– Где это?

– В Сент-Джонс-Вуд. Но номера нет в телефонном справочнике, так что старик ее не найдет.

– Берил, – сказал Деннис, – Брюс не мог оказаться такой свиньей!

– Что это меняет, дорогой? – беспечно откликнулась Берил. – Несомненно, существует какое-то объяснение. Но кого это заботит?

– Более того, – настаивал Деннис. – Во всем этом есть что-то чертовски странное.

– Безусловно! – подхватил командор Ренуик, молчавший так долго, что о нем забыли. – Прежде всего, не кажется ли вам странным, что Брюс разъезжал в этой машине, когда полиция разыскивала его, и тем не менее никто из бобби его не обнаружил? Выглядит так, будто полиция намеренно пытается…

На сломанном столике у камина пронзительно зазвонил телефон.