— Ну что же... Наверно, придется раскрывать карты. Даже Эмир не знает об этом... Даже Эмир.

— Чего я не знаю? — повернулся к нему Рустамов.

— Вот ты давно интересовался, Тамерлан, кто такой Мантикора, создавший препарат. Ты догадывался, что он — европеец. С некоторых пор ты даже начал подозревать, что Мантикора — француз, кроме того, ты предположил, что им является вот он, Картье. Ни-че-го подобного! — вдруг прогремел Арбен Густсри. — Ничего подобного... Картье — мое доверенное лицо, и он единственный из всех моих приближенных знает, КТО такой Мантикора! Да-да! Летом прошлого года дела мои стали довольно плохи, через Картье до меня довели информацию о том, что меня собираются устранять, сообщили и время, и место этой операции. Причем информация шла из таких источников, что не могло быть сомнения в ее достоверности! Примерно в те же сроки ко мне должен был явиться Мантикора. У него тоже возникли проблемы. Работать в Европе ему стало тяжело и опасно... Я решил проверить, не Мантикора ли навел на меня киллеров, и допустил, чтобы он встретился с моим двойником. Впрочем, мой двойник Гаракис недолго прожил со знанием того, кто такой Мантикора! Так вот, Мантикора попросил воспользоваться моими связями в Узбекистане и перевести лабораторию по синтезу препарата на Восток. Тем более что доставку товара в Европу можно было наладить по уже наработанным каналам трафика героиня и опия. Оборудование лаборатории в двух ящиках было привезено в Самарканд и загружено в подвал... в доме Рашида Радоева, карманного мента Эмира! В то же самое время Мантикора в составе археологической партии прибыл в Самарканд. Ведь вы уже поняли, что он — археолог, что это его основная профессия, а химик он только так, по призванию и от Бога, точнее, от дьявола и... от тех дэвов, которых ты видел в тутовой роще, Пастухов!..

Он выдержал паузу. Никто и не пытался отомкнуть, как ключом, эту гулкую тишину. Ждали продолжения. Густери одним махом выпил бокал вина, смахнул рукой красную струйку, стекшую по подбородку, и заговорил снова:

— Я верил Мантикоре. До ноября прошлого года он никогда меня не подводил. Но тут произошло то, что заставило меня пересмотреть рабочие и дружеские отношения с ним. Не сразу понял, что же произошло. Только потом, сопоставив факты, я уверился в том, что Мантикоре повезло так, как может повезти ученому его профиля только раз в жизни. Да и то вероятность такого единственного случая ничтожно мала. Голованов, который был приставлен мною курировать все действия археологов, был совершенно не в курсе того, что археологическая партия — это только ширма для переброски сюда оборудования лаборатории. Голованов был вообще не самый умный человек, зато он никогда но подставлял и не кидал, это я проверил уже многократно. Впрочем, я о нем не жалею: как жил, так и умер.

Густери снова замолчал. В этот момент в помещение вошли Артист и Док. У последнего лицо было перемазано в крови, с подбородка сочилась тонкая струйка, как минутой раньше — вино по лицу Густери. Кажется, других повреждений ни на том, ни на другом не было. Артист произнес:

— Все зачистили. Еще четверых выключили. Одного пришлось завалить, остальные живы, хотя и не скажу, что здоровы. Дом теперь чист.

— Молодцы... — отозвался я. — Джалилова вызвали?

— Да. А ты узнал у этих, где Боцман и Муха?

— Они в подвале, за свежевыложенной стенкой, — быстро ответил Густери. — Слева от входа. Там была ниша, ее замуровали.

— Их замуровали в нише?! — взревел Док. — Да вы что, сучары?!

— Там воздуховод, они не могут задохнуться.

Я резко поднялся и воскликнул:

— Бегите освободите их! Прихватите с собой Эмира, пусть покажет где... чтобы не пришлось тратить время на поиски! А мы тут пока что продолжим беседу с господином Густери!

Док подошел к Эмиру и, схватив его за отворот золоченого халата, буквально швырнул к развороченным дверям.