|
Характерно, что Гусеница — большой любитель раритетов и, будучи наполовину узбеком из Ташкента, обожает среднеазиатскую старину. Артефакты того времени бесценны, это общеизвестно. Далее. В октябре того же года, прекрасной тихой осенью, в Самарканд прибывает археологическая партия во главе с Леоном Ламбером, французским археологом. Заметь: французским! Информация к размышлению: у нас есть прекрасное фото Густери, где он мило пьет вино в обществе Шарля Неманна, вице-президента Французской ассоциации профессиональных археологов. Возьмем это обстоятельство на заметку, хотя само по себе, вырванное из контекста, оно, конечно, ничего не значит. Следующий кадр пленки, которую я тут перед тобой разворачиваю: ресторан «Монпарнас», 18 декабря прошлого года. Леон Ламбер и его любовница Елена Королева подвергаются нападению некоего Андрея Голованова по прозвищу Голова...
— А вот этого я знаю. Он с Густери — как?.. — В правильном направлении нащупываешь. С Густери он близок. Поддерживает, точнее — поддерживал, что называется, рабочие отношения. Так вот, Голованов погиб вместе с одним из его людей. Он гнался за «пежо», управляемым Ламбером, не справился с управлением, врезался в строение и взорвался. Ламбер же хоть и ушел от погони, но попал в серьезную аварию. Кто-то испортил тормоза в его автомобиле, понимаешь? Автомобиль слетел с эстакады. Королева, которая была с ним в машине, погибла, самого же Ламбера... — Еле спасли, да? — Так. Изуродовало его, конечно, страшно. Полный набор — и черепно-мозговые, и проникающие... словом, парень загремел в клинику, и мало кто из врачей рассчитывал, что он выкарабкается. Но — выжил. И вот, Сережа, переходим к Энн Ковердейл. Эту нашли обгоревший в непонятной московской квартире, чуть ли не на окраине, хотя у нее был люкс в отеле, как и полагается звезде такого калибра. Как она туда попала, до сих пор не выяснено, даже ее охрана не понимает, как такое произошло. И вот что еще загадочно, Сережа: на руке Ковердейл был тот же самый древний золотой браслет, который три с лишком месяца до того подарил покойной Елене Королевой ее друг Леон Ламбер. Подарил, вернувшись из среднеазиатской археологической партии под Самаркандом. И тут я почувствовал, как по моей изуродованной спине бегут мурашки. Нет, таких совпадений не бывает. Не мог полковник знать ТОГО, что произошло со мной! Как говорил этот несчастный Халил Халилов: «...приехали эти... уж не знаю, кто они, и... И мне кажется, что они НАШЛИ! И нашли что-то ужасное, и никому из нас, живущих на этой земле, не простится!» Я вскинул глаза на Голубкова и уточнил: — Что, у обеих убитых женщин был один и тот же браслет? — Да. Но опять же это-то как раз просто головоломка, для шерлокхолмствующих сыщиков. – Голубков поднял указательный палец. — Для нас же главное вот в чем: раскрытие убийства Энн Ковердейл возведено в ранг тех задач, где на кон поставлен национальный престиж. И во всю эту пока что бесформенную кучу... — В которой, судя по всему, предстоит копаться мне и моим ребятам, — мрачно вставил я. — ...подбрасываю еще один штришок. У Энн Ковердейл нашли паспорт на имя Наили Сулеймановой, в котором стояла узбекская виза и имелся уже купленный билет до города Самарканд. Звезда мирового масштаба по фальшивому паспорту собиралась в Самарканд, понимаешь? Самарканд — это, конечно, замечательно. Город древний, полный исторических тайн, но с точки зрения западной звезды... как бы это... Совершенное захолустье, в общем. Собственно, что я тебе рассказываю, ты сам только что оттуда и видел все собственными глазами. Еще о Ковердейл. Ее же арт-директор, господин Годэн, крайне неприятный толстый господин, сообщил, что график ее турне расписан вперед на два года, и как она собиралась выкраивать «окно» в этом плотном графике и, главное, ЗАЧЕМ, с какой целью — он не понимает. |
