Наконец-то в «Монастырском очаге» остались четверо совершенно счастливых людей.

По приглашению графа сэр Чарльз приехал в замок, и вместе с леди Элис они обсуждали свадьбу, которая должна была состояться неделей позже.

Мать сэра Чарльза жила неподалеку, и было решено, что леди Элис поедет к ней, чтобы познакомиться с семьей сэра Чарльза.

Граф пообещал Джине, что познакомит ее со своей семьей, когда она станет его законной женой, а то вдруг, увидев его родственников, Джина передумает.

— Ты успокоишься, если я буду постоянно говорить тебе, что ты самый замечательный? — спросила у него Джина и, прижавшись щекой к его плечу, прошептала: — Я уверена, что ты — архангел Михаил, я так решила, когда ты спас меня тогда. А может, ты — греческий бог, сошедший с Олимпа.

— Да, именно так, — ответил граф. — И я женюсь на самой прекрасной из всех греческих богинь, которые когда-либо представали взорам смертных.

— Я люблю тебя, — прошептала Джина. — И до сих пор не могу поверить, что ты тоже меня любишь.

— Мы с тобой настолько одинаково смотрим на мир, что я просто уверен, мы станем самой счастливой парой на свете.

— Боже, как же я счастлива! Когда дядя Эдмунд велел мне приехать в его ужасный дом, похожий на тюрьму, и когда он запретил нянюшке приехать со мной, я была в отчаянии! А если бы я не увидела то объявление в «Таймс»?!

— Я тогда сказан Уодкинсу, что это пустая затея и что я никогда не подберу подходящую кандидатку, но теперь я думаю, что сам Господь Бог свел нас вместе.

— О да! — согласилась Джина. — Я тогда подумала, что мой отец одобрил бы мой поступок. Жить с дядей Эдмундом — все равно, что в аду! И потом, я не хочу быть миссионеркой!

Граф рассмеялся:

— Из тебя Вы вышла отличная миссионерка, ты помогаешь людям обрести счастье! — Он сам удивился своим словам.

Джина обняла его и привлекла к себе.

— Я самая счастливая на всем белом свете! Я так счастлива, что могу поделиться своим счастьем с другими.

— Делись, но знай меру. Я не потерплю, чтобы ты любила кого-то еще!

Теперь рассмеялась Джина:

— Это просто невозможно! Я люблю только тебя! И я хочу повторять это снова и снова, но боюсь тебе наскучить.

— Ты никогда не наскучишь мне! Мы принадлежим друг другу, Джина, ты плоть от плоти моей, а разве может наскучить собственная плоть?

Джина снова рассмеялась:

— Я очень хочу этому верить. Когда я молила, чтобы ты услышан меня, я знала, что ты придешь, потому что нас связывает нечто очень прочное.

— Когда я впервые увидел тебя, я понял: ты — та, кого я искал всю жизнь. Честно говоря, только тобой были заняты мои мысли. Ты являлась мне в видениях, ибо ты похитила мое сердце. — Граф говорил очень серьезно, и Джина не нашлась, что ответить.

А поэтому она просто поцеловала его. Этот поцелуй вновь разбудил огонь в его душе. И граф ответил на ее поцелуй страстно и требовательно, словно бросая вызов всему миру.

Джине казалось, что свадебную церемонию она запомнит на всю жизнь.

Вечером, возлежа на той самой кровати, где Джина и Элис ночевали после чудесного спасения, граф обнял свою жену.

Занавески были отдернуты, и в комнату лился свет звезд. Над вековыми дубами в парке висела луна.

— Завтра, — нежно прошептал граф, — я увезу тебя в другой дом, и мы проведем там наш медовый месяц. Мы там будем абсолютно одни, не считая, разумеется, лошадей.

— Хорошо, что мы остались на эту ночь здесь, — тихо ответила Джина.