Ей хотелось бы знать, мог ли он поступить так же по отношению к ней, ибо ее поступки были много хуже шалостей Сократа и она не могла утверждать, что совершила их неосознанно.

Лорен решительно выбросила подобные мысли из головы и все свое внимание посвятила тому, чтобы поудобнее устроить Адриана. Она собрала у солдат целую коллекцию еды, поскольку еда, которую ей дала миссис Купер, пропала в реке, и сделала суп из соленой свинины, дикого лука и сушеной кукурузы. Супу получилось немного, но он, по крайней мере, был горячим.

Ей пришлось кормить Адриана, потому что его правое плечо было замотано бинтами. Она чувствовала, что его раздражает собственная беспомощность, раздражает еще одна задержка, мешающая ему вернуться в Англию и найти новый корабль.

Но, как всегда, он держал свои чувства при себе. Лорен часто замечала, что он смотрит на нее, но она никогда не знала, о чем он думает. Его синие глаза были непроницаемы.

Он ненадолго проявлял интерес, когда капитан Келли рассказывал военные новости. Адриан и Лорен, похоже, едва разминулись с войсками Джеба Стюарта в Мэриленде. Стюарт преследовал интендантский обоз янки чуть л и не до Вашингтона, захватил 125 фургонов, но из-за этого опоздал в Геттисберг. С поля битвы все еще поступали искаженные сведения. Было ясно, что с обеих сторон огромные потери и Ли отступает. Капитан Келли рассказывал все это с застывшим лицом. Его огорчал приказ, вынуждавший его заниматься патрулированием.

В конце концов Адриан снова заснул. На его лице были видны следы усталости и боли… и то же выражение переживаемого поражения, что было на лицах его хозяев-конфедератов.

На следующий день после полудня, когда Адриан спал, Лорен вспомнила о книге, которую она взяла из дома на ферме. Седельные мешки побывали в реке вместе с Адрианом, но солдат-конфедерат, не зная, кто такие Адриан и Лорен, и полагая, что в мешках есть что-нибудь важное, вытащил их. Она просмотрела их содержимое. Еда была испорчена. Книга намокла, но Лорен считала, что ее можно спасти. Она разложила ее для просушки и теперь сходила за ней и села рядом со спавшим Адрианом.

Книга оказалась дневником. Многие ее страницы слиплись, но несколько страниц можно было разобрать. Лорен пролистала книгу до середины, пока не нашла страницу, которую смогла прочитать. Почерк был четким и аккуратным.

12 июня 1861 года.

Завтра день моей свадьбы. Я от всего сердца желала, чтобы мои отец и мать присутствовали на моей свадьбе. Но они сказали, что я им больше не дочь.

И поэтому я остаюсь с моей будущей золовкой. Завтра я выйду замуж: за человека, которого я всегда любила, и стану для него единственной. Печально, что больше я ничего не могу для него сделать. Он может умереть на следующей неделе, или в следующем месяце, или на следующий год. Я не могу упуститъ возможность любить его, разделить его жизнь, носить его ребенка…

Дальше текст был неразборчив, чернила расплылись. Лорен начала перелистывать страницы, когда услышала, что Адриан обеспокоенно зашевелился.

Она положила дневник и подошла к нему.

— Как ты себя чувствуешь?

Ему удалось улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.

— Чертовски неудобно, когда в тебя стреляют свои.

Эти слова огорчили Лорен. Ведь то же самое произошло и с Ларри. Ирония судьбы. Лорен только кивнула. Он коснулся левой рукой руки Лорен.

— Я помню, что видел тебя… каждый раз, когда просыпался. Ты, должно быть, устала.

Лорен отрицательно покачала головой, сплетая свои пальцы с его пальцами.

— Я беспокоилась о тебе… Сократ тоже. Я и в самом деле думаю, что он беспокоится.

— Противное животное, — слабым голосом произнес Адриан. — Только и беспокоится, что о своевременном получении бананов.