– Нет, девяносто третьего… – быстро поправился он и осекся, уставившись на нее беспомощным взглядом.

Дурацкий Пятачок! Завязать бы тебе рот салфеткой! А лучше засунуть кляп для надежности.

– Вы хорошо себя чувствуете? – Психиатр напрягся, как коршун. – Может, у вас странные видения? Потеря ориентации?

– Какой еще, на фиг, ориентации? – оскорбленно взвыл пикапер. – Я нормальный мужи…

Это был провал. И тогда, чтобы спасти их обоих, Лера страшно чихнула. Еще оглушительней, чем когда нянечка выронила ложки. На этот раз подпрыгнули все, кто был в палате. Даже пикапер – который мгновенно заткнулся и прекратил нести чепуху.

– Похоже, молодой человек, вы правда простудились, – медбрат встревоженно взглянул на нее. – Женечка, померь ему температуру.

– Нормальная у меня температура!

Но медсестра Женечка уже проворно вытащила градусник из кармана халата, резко встряхнула и профессионально всунула Лере под мышку – в рукав сиреневой футболки.

– Присядьте!

Лера неохотно опустилась на пустую соседнюю койку. Но продолжала сверлить взглядом пикапера – не ляпнул бы чего еще!

– Так, вернемся к вашей ориентации, – напомнил Прозоров, обращаясь к пациентке.

– Нормальной… – резко начал было пикапер, но под взглядом Леры быстро поправился: – мы ориентации! Оба! Вон у моего парня спросите! – Его голос нервно сорвался, как будто он испугался того, что сказал. – И вообще, какого черта вы лезете в нашу интимную жизнь? Вы нас лечить должны, вот и лечите. Чего в койку лезете?

А он за словом в карман не полезет! Сейчас им это даже на руку.

От пламенной тирады пикапера в женском теле психиатр как-то сник. Видно, понял, что ловить тараканов тут негде.

– Не переживайте вы так… – Прозоров снял очки и устало потер глаза. – Я просто обязан задать несколько вопросов для проформы, прежде чем вас выпишут.

– Кстати, когда нас выпишут? – ухватился пикапер. – Я тут залеживаться не собираюсь.

– Да прямо сегодня и выпишут, – пообещал психиатр. – Вы только расписку напишите, что под вашу ответственность, Никита…

– Да, конечно, – пикапер радостно закивал, а Лера похолодела.

Ее хитроумный психиатр тоже чуть не подловил, но она в последний момент успела выкрутиться. А придурок-пикапер заглотил наживку и даже не заметил подвоха!

– Вы напишите, Никита, напишите. – Психиатр пихнул в руки пикаперу блокнот и ручку.

Тот охотно взял и занес ручку, собираясь подписать им обоим направление в «дурку». Лере стало плохо, и она бессильно прикрыла глаза.

– Я и за Ника напишу, и за себя напишу, – донесся до нее ее собственный голос, звучащий со стороны. – А то у него, знаете, почерк, как у курицы, ни черта ни разберешь.

Лера резко открыла глаза. Она ослышалась? Пикапер, занявший ее тело, смотрел прямо на нее и вдруг незаметно подмигнул.

Психиатр разочарованно дрогнул.

– А у меня почерк каллиграфический, – хвастливо добавил пикапер, кладя блокнот на тумбочку и занося ручку. – В школе все знали, что самый красивый почерк – у Леры Ершовой. Так что писать-то?

– Пишите, – устало кивнул Прозоров, – что предупреждены о возможных осложнениях и настаиваете на выписке под свою ответственность…

Пока он диктовал примерный текст, а пикапер водил ручкой в блокноте, Лера сидела как на иголках. Никак не верилось, что им все-таки удалось провести ушлого психиатра и их выпустят из больницы.