Пока она медленно спускалась по лестнице, он почти кожей почувствовал исходящий от нее арктический холод. Он практически слышал, как внутри нее вновь выстраиваются заградительные стены и барьеры, которые, на этот раз, будет невозможно разрушить или пересечь.

У него скрутило живот. Весь прогресс, которого они добились, рассыпался под давлением их с Хаммером неблагонадежности.

— Я согласилась на отношения с вами обоими под одним условием, — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— Всего лишь одним!

Агония в ее голосе наполнила Лиама чувством вины.

Хаммер попытался сделать шаг ей навстречу.

— Рейн, послушай. Мы…

— Заткнись! — оборвала она, сухо осматривая его напряженным взглядом.

— Даже не смей приближаться ко мне.

В первый раз в жизни Хаммер был поражен настолько, что не нашелся, что ответить.

— Я позволила вам обоим привезти меня сюда, чтобы попытаться справиться со своими проблемами и обрести хоть кусочек гребаной счастливой жизни. И у вас даже почти получилось убедить меня в том, что это возможно. Но Лиам только что признался, что вы никогда не сможете делить меня между собой. Как же наивна я была, поверив в то, что все могло быть иначе.

Ее голос надломился, превратившись в выворачивающий им внутренности всхлип.

— Даже зная, что это не сработало с Джульеттой, я продолжала дурачить себя верой в то, что я другая — и что со мной у вас все будет по-другому. Я купилась на собственную ложь.

Она посмотрела на Бека.

— Не ты ли говорил мне раньше, что пора повзрослеть? Как же прав ты был тогда…

Лиам в отрицании затряс головой. Нет. Нет.

— Все сработает, любимая, если…

— Не надо слов, — бросила Рейн.

— Я ценю все, что вы сделали для меня. Но я думала, что сегодняшнее задание на честность распространяется на всех нас, хотя теперь я вижу, что пока я раскрывала перед вами свое сердце, вы занимались тем, что били себя в грудь за право первенства в соревновании по очередности того, кто залезет ко мне в трусики. Плевать. Я думала, что вы оба — то, в чем я нуждаюсь. Но теперь я, наконец, поняла, что вы сами так сильно надломлены, что я больше не уверена в этом.

— Не пори чушь! — зарычал Хаммер.

Слова Рейн нанесли Лиаму ни с чем не сравнимую рану. Ее признание о ребенке резануло по его сердцу не так болезненно, как эта фраза. Даже неверность Гвинет была для него не такой разрушительной. Ему придется пережить тот же ужас теперь и с Рейн. Но перед этим, он заставит ее услышать свои извинения и будет молиться о том, чтобы она их приняла.

— Подожди минутку, Рейн, — вмешался Сет, придвинувшись к Лиаму.

Она покачала головой.

— Не надо. У меня впереди много дел, которые я могу сделать, Сет. Но чего я не могу, так это любить двоих мужчин, чья любовь ко мне недостаточно сильна для того, чтобы сдержать одно единственное обещание.

— Это несправедливо, прелесть, — взмолился Хаммер надломленным голосом.

Лиам повернулся, чтобы посмотреть на бывшего друга. Макен не твердо стоял на ногах и дрожал. Он никогда не видел, чтобы Хаммер был так напуган.

— Не начинай, Макен.

Она ткнула в него пальцем.

— Ты ничего не знаешь о справедливости.

— Рейн…

Лиам начал говорить, не уверенный в том, что он мог и хотел сказать ей, чтобы достучаться до нее.

Покачав головой, она посмотрела сквозь них так, словно их тут и не было, и затем, сдержав всхлип, повернулась к Беку.