|
Все же Антуан принялся уверять жену, что чрезвычайно доволен ею и рад ее сдержанности. А Жанна заявила в ответ: она меньше - всего желает быть отравленной. Притом не столько помышляет о себе, сколько об интересах религии. - Ты, в сущности, поступил правильно, дорогой супруг, что снова сделался католиком и стал служить французскому королю. - Мне обещали испанскую Наварру. - Они тебе не дадут ее, испанский король им нужен, чтобы бороться с нами, протестантами. Своих маленьких целей ты не достигнешь, но ведь ты действуешь ради других, гораздо более важных, о которых предпочитаешь не говорить. - Она сказала это, ибо ей претила мысль, что он посредственность и лишен высшего честолюбия; Муж слушал ее, пораженный. Но он не ответил, он был смущен, ему не хотелось огорчать ее, ибо он не видел в ней былого душевного здоровья. Жанна не считала его достойным обнять ее; но в том, что касается их дома, они должны по-прежнему доверять друг другу. Она сказала: - Иначе и быть не может, Францией должен в конце концов править протестантский государь. Мы самые решительные, ибо исповедуем истинную веру. А у них там только эта старуха с прогнившей бледной плотью, она-то ни во что не верит! - Кроме астрологии, - поддержал он Жанну, довольный, что хоть в чем-то они сошлись. И добавил: - Но у нее три сына! - Она родила их слишком поздно, а до того была долго бесплодна, и ты только посмотри на этих трех, которые еще живы! - уверенно продолжала Жанна. - Четвертый-то уже успел умереть, он умер шестнадцати лет от роду и королем был всего семнадцать месяцев. Его брат, Карл, правит на несколько месяцев дольше, а глаза у него такие, точно ему сто лет. - После него останутся еще двое, - заметил супруг. - Все равно, мать уморит их. Эта женщина даже не взглянет на ребенка, если он входит в комнату. Для нее королевство существует лишь до тех пор, пока она сама жива. Если бы она веровала, то понимала бы, что десница господня, ниспослав ей детей, благословила ее плоть и кровь не только на сегодня и на завтра, а на веки веков! Жанна д'Альбре произнесла эти слова кротко, но решительно. Супругу стало не по себе. Да, Жанна - необыкновенная женщина. Чтобы снова почувствовать твердую житейскую почву под ногами, он сказал: - Тебе следовало бы напомнить мадам Екатерине, что покойный король обручил нашего сына с их дочерью. - Она мне об этом сама напомнит, - ответила Жанна, - а я еще подумаю, не слишком ли мой сын хорош для принцессы из ее угасающего рода. Наконец Антуан рассердился: - На тебя не угодишь! Покойный король был здоровяк, он погиб на турнире. Валуа не виноваты, если какая-то Медичи плохо растит их детей. - Не забудь, кстати, и о постыдных нравах, которые она привила этому двору! - заметила Жанна. Хотя муж и чувствовал, что гроза приближается, он не мог скрыть своих чувств. На него нахлынули воспоминания о тех знаках благосклонности, которыми его дарили женщины при этом дворе, и невыразимое блаженство охватило все его существо; и это отразилось на его лице. А Жанна, за мгновение перед тем столь сдержанная и благоразумная, вдруг потеряла всякую власть над собой, ее обличающий голос загремел: Эти католики - идолопоклонники, они любят только плоть! Чисты и строги лишь приверженцы истинной веры, им даны огонь и железо, чтобы искоренять всякую гниль! ЯВИСЬ, ГОСПОДЬ, И ДРОГНЕТ ВРАГ Может быть, ее голос услышали в прихожей: во всяком случае, дверь распахнулась, вошли несколько протестантов и возвестили, что прибыл адмирал Колиньи, он поднимается по лестнице, идет сюда, вот он. |
