— Нет.

Она смотрела на собственное измазанное в крови отражение в блестящем лице Смертоуказателя и слушала, как голос в голове затихает.

— НЕ-Е-Е-ЕТ! — прокатилось глухое эхо.

— Я — не ты! — с желчью выплюнула она. — И никогда не была тобой! Никогда!

Некрон не отвечал ей. Изумрудный свет в его глазницах постепенно угасал.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Когда в атмосфере стали вспыхивать крошечные бело-синие огоньки статического электричества, в долину притянуло песчаную бурю, и бурлящие облака оксидной пыли начали смешиваться с клубами черного дыма от пожаров. Через это адское пекло невозмутимо продвигались захватчики, и горящая техника, сломанные беседки и почерневший каркас мобильного исследовательского модуля служили немым свидетельством проводимого ими планомерного уничтожения. Трупы людей оставались лежать там же, где и падали, игнорируемые убийцами и бросаемые товарищами, что в спешке отступали.

Яркие залпы гаусс-лучей, тесла-зарядов и ускоренных пучков частиц каскадом обрушивались на внутренний двор, при этом углы атаки медленно менялись по мере наступления некронов. Завывающие сгустки огня били по отвесным стенам последнего нетронутого сооружения на территории самого монастыря — цилиндрической крепости.

Темно-красный камень высоко возвышающегося донжона блестел от марева, создаваемого генератором пустотного щита. Энергетический барьер, отражающий потоки смертельного огня, рябил и вспыхивал, не давая пасть последнему оплоту человечества на Святилище-101. Некогда этот силовой экран стоял на громадном боевом титане, но после Войны веры его сняли с уничтоженной машины и отдали ордену Пресвятой Девы-Мученицы. Устройство прослужило сестринству триста одиннадцать лет, но сейчас находилось на грани катастрофической перегрузки ввиду запредельного давления.

Когда противник пробился через все внешние стены, Сороритас, используя все доступные средства, отчаянно дрались до тех пор, пока их не обступили со всех сторон. Они ставили мины и огневые ямы, пробовали перекрестный огонь и контросадную тактику, которая считалась старой еще до прихода Древней Ночи на Священную Терру. Некроны погибали, но натиск не ослабевал. Идущие сзади ступали по искалеченным телам павших, а те, кто уже не мог подняться в строй, попросту исчезали в трескучем зеленом пламени. Место каждого уничтоженного незамедлительно занимал новый воин.

Канонисса снова и снова приказывала Сестрам Битвы отходить, пока наконец отступать стало некуда. И теперь они сидели в крепости: Сороритас и горстка напуганных выживших из числа бригадных рабочих и свиты квестора Тегаса.

Выглядывая из бойниц, изнуренные и раненые женщины наблюдали через прозрачный лиловый барьер, как внутренний двор постепенно наполняется морем серебряных скелетов. Некронам, казалось, не было числа, и их холодная жажда сражаться ни на йоту не ослабевала.

Затем где-то на третьем этаже громко запела боевая сестра, и безошибочно узнаваемый рефрен из Fede Imperialis эхом прошел по коридорам. Каждая женщина, которая слышала его, тут же добавляла свой голос к общему хору, и вскоре все Адепта Сороритас внутри стен крепости стали едины словом и духом. За шумом лучевого огня стремительно нарастала гармония боевого гимна.

С другой стороны пустотного щита толпы воинов и Бессмертных концентрировали огонь на отдельных участках энергетического барьера, определенных каноптековыми призраками как наиболее подверженные перегрузкам. Вокруг этого потрескивающего силового экрана лежало стальное кольцо из измельченных останков нападавших и одного неудачливого Смертоуказателя, попытавшегося совершить гипермерный переход внутрь донжона. Люди осторожно повышали мощь пустотного щита, пока он наконец не стал пространственно непроницаем, но для создания такого эффекта требовались чудовищно большие запасы энергии, и долго так продолжаться не могло — грозили страшные последствия.